Онлайн книга «Галактический штрафбат. Смертники Звездных войн»
— Тогда — лучше неприличный, про баб, — вставил Рваный. — Чтоб без всякого снисхождения к слабому полу. — К какому из слабых полов? — ехидно откликнулась Щука. — Господа, господа! Вы не забыли, что здесь присутствуют и дамы? — напомнила густым басом Капуста. От этого заявления захмыкали многие. Назвать дамой мужеподобную лесбиянку Капусту — все равно что назвать кувалду хирургическим инструментом. Рваный тут же рассказал несколько расхожих армейских шуточек на тему «дам — не дам». Старо, избито, но, так сказать, проверено временем… — Нет, я не понимаю, может, я что — то где — то прослушала? Сегодня что — объявлен день плоских острот? — спросила Щука. — Да не кипятись, девонька, все в порядке. Мужики, что с них взять… — добродушно пророкотала Капуста. — А ты, командир, что молчишь? Лучше ты нам что — нибудь расскажи. — Когда — то, в бытность мою еще студентом — историком, мне довелось побывать в архиве старого кино, — рассказал я. — Такие, знаете, совсем еще древние фильмы с плоским, двухмерным изображением. Достаточно интересные фильмы, если привыкнуть воспринимать мир в плоском виде. По большей части там разнообразные боевики, где хорошие парни побеждают плохих и наводят справедливость по своему разумению… — Представляю себе, — хмыкнул Цезарь. — Да нет, не все так уж глупо. По крайней мере — вполне волнительные истории. Но я не об этом. Так вот, я заметил, у хороших парней в конце XX века была одна коронная фраза: собираясь на последнюю, решающую битву с плохими, они всегда сентиментально оглядывались кругом и мужественно замечали — сегодня хороший день, чтобы умереть! — И умирали? — заинтересовался Рваный. — Нет, в древнем кино хороший конец был так же обязателен, как в нашем. — Обычно, оставались в живых, — уточнил я. — Хорошие, конечно, оставались, а плохие умирали долго и плохо. В общем, все заканчивалось хорошо и по — своему счастливо. — Да, в старые добрые времена в фильмах, говорят, присутствовала романтика, а не только реклама, — вставил Цезарь. — Ну и что? Нам — то сейчас какое дело до них? — спросил Рваный. — В сущности, никакого. Вспомнилось просто… — сознался я. — Так вот, господа легионеры штрафбата, довожу до вашего сведения, что ситуация у нас прямо противоположная. — Это как? — Очень просто, — объяснил я. — День сегодня — дрянной, а умереть, по всей видимости, все — таки придется. — Остроумно! Мысленно хлопаю в ладоши, командир, — заметил Цезарь. — Да имел я в виду такое гребаное остроумие! — определил Рваный. — Ну, как я понимаю, выбора у нас немного, — вздохнул Педофил. — Да и тот, к сожалению, от нас не зависит. Очень справедливое замечание. — Кстати, командир, ты за спину смотрел? — снова спросила Щука. За спину я смотрел. Но на всякий случай я еще глянул. Ничего нового не увидел — почти отвесные скалы, уходящие в голубую бесконечность неба. Красивые скалы, если отвлечься от всего остального… Если бы не противник, мы бы, конечно, перевалили их на антигравах, но в нашей ситуации — нечего даже пытаться. Пока будем подниматься, дальнобойная артиллерия танков перещелкает нас на этой стене, как патентованная, самонаводящаяся мухобойка… — И чего я там должен увидеть? — спросил я. — Глянь на одиннадцать часов, видишь, за двумя зубцами, что — то вроде пещеры… Пещеру эту я уже видел. Отметил. Думал. Действительно — или пещера, или очень глубокая ниша. Сканер не брал глубоко через слой камня, но то, что он нащупывал, уходило достаточно глубоко. Скорее — пещера, просто ниша, образовавшаяся под воздействием эрозии, не уходила бы так круто вниз… От нас до нее — чуть меньше километра… И пять тяжелых танковых орудий, а в точности их наводчиков все уже убедились… Нет, не успеть, я уже думал об этом. — Пещера есть, это точно. Только не доберемся мы до нее… — протянул кто — то, словно подтверждая мои невысказанные мысли. — А если контратаковать? — азартно предложила Щука. — Три — четыре человека имитируют контратаку, остальные — уходят под шумок! — Нет, не получится, — я покачал головой. — Точно! Танкисты сначала размажут в соплю нашу гребаную контратаку, а потом снимут тех, кто ломанется в пещеру, — подтвердил Рваный. — Пять тяжелых стволов — не шутка! — А если попробовать? Что, есть другие предложения? — А если бы у бабушки были яйца, какое бы у нее было отчество? — не сдавался Рваный. — Здесь, по крайней мере, у нас позиция, пока казачки до нас доберутся, мы еще многих положим. — Положим, как же… — проворчал кто — то. Подтащат казачки ракетную установку, и кто кого потом положит ниже уровня рельефа… Я понимал, что вся эта наша развернутая дискуссия выглядит уж слишком парламентарно, не по — военному. Конечно, есть такие моменты, когда решение должны принимать все вместе, и каждый командир просто обязан определить момент, когда необходимо отпустить вожжи. Но, по сути, все они поглядывали на меня, я это чувствовал. Слово командира всегда решающее, на том стоим, стояли и стоять будем вместе со всеми вооруженными силами… Я тоже колебался. Смотрел на темный провал пещеры, переводил взгляд на танки… Если бы да кабы, во рту росли грибы… Нет, все равно не успеть, и так и этак… Хотя деваться больше все равно некуда, в чем — то Щука права, смелость, как говорится, города берет… Правда, не насовсем и с большими потерями… И как раз в этот момент случилось чудо, маленькое чудо, какие иногда случаются на войне! Редко, но случаются! — Тигр–1, Тигр–1, я — Леопард–1, как слышишь, прием?! — раздался в наушниках голос Пестрого. — Леопард, слышу тебя, слышу тебя хорошо! — радостно откликнулся я. — Ты где? — Здесь я, неподалеку. Со мной — четверо, отрываться пришлось по — тяжелому! — доложил Пестрый. — Вас вижу. Вы что там — загорать устроились? — Ага, припухаем, — согласился я. — Ждем, когда совсем распухнем. — Да вижу, вижу… Помощь нужна? — Как там у тебя позиция? — Нормальная позиция. Хорошая! Могу уйти в горы в любой момент. Здесь у меня скалы ниже, и ущелье ветвистое — можно смыться. Так, это уже кое — что, соображал я. Пожалуй, это гораздо больше, чем кое — что… — Леопард, у тебя ракеты для «рэксов» есть? — Найдем маленько. Осталось… да, осталось двенадцать штук, — доложил Пестрый. Молодец он все — таки! И людей увел, и даже ракеты остались! — Тогда действительно сможешь помочь, — сказал я. — Ты вот что — ударишь по танкам, нашумишь, отвлечешь их на себя и сразу уходи в горы. Сразу — понял?! В бой не ввязывайся, никаких реальных атак, только имитация — понял?! |