Онлайн книга «Любитель сладких девочек»
— Почему же в ванне в таком случае не было воды? Если он хотел принять душ, то почему не воспользовался душевой кабиной? Странно все это… — Он задумчиво потер щетинистый подбородок и вдруг уронил голову ей на плечо. — Как я устал от всего этого, Маш! Ты себе не представляешь, как я устал! — Очень даже представляю! — воскликнула она и с неожиданной для себя нежностью погладила его по щеке. — Потому что я тоже устала Очень устала. Так хочется покоя. Будничных счастливых дней, наполненных солнцем и теплом. Чтобы за окном дождь и холодно, а в доме тепло и… — А детей? Машка, ты хочешь детей? — перебил ее Панкратов, и руки снова обхватили ее талию. — Мне тут одна шальная мысль сегодня в голову закралась… — Какая? — Ты вообще как к детям относишься? — К чужим? Или как? — Или как… Ты ребенка вообще собиралась когда-нибудь родить? — Он неожиданно засмущался самого вопроса, но все равно упрямо повторил: — От меня ты ребенка хочешь? — Издеваешься? — Маша отстранилась и внимательно посмотрела в его глаза, обведенные темными полукружьями. — Не хочешь?! Ты не хочешь от меня ребенка?! От меня принципиально или просто… — Володь, ты совсем чудной. — Каким-то неповторимым материнским жестом она привлекла к себе его голову и, поцеловав в висок, смущенно пробормотала: — Я не хочу от тебя ребенка, Панкратов! Я хочу от тебя троих детей, как минимум! Двух девочек и одного мальчика. Или наоборот. Мне все равно. Только чтобы это были твои дети, и чтобы мы с тобой . — Ну вот, здрасте! Опять сырость! — Володя с трогательной нежностью вытер ей щеки и потребовал с нарочитой строгостью: — Перестань, Мария Ивановна, слезы лить по поводу и без повода! Все теперь позади… — Нет, ничего еще не кончилось, Володя. — Она замотала головой и, почти с силой вырвавшись из кольца его рук, отбежала на безопасное расстояние. — Как ты не понимаешь, что ничего не кончилось? Мы с тобой как два идиота мечтаем о несбыточном, а все.., все только начинается! Все это жуткое и страшное, оно буквально сконцентрировалось сейчас вокруг нас! Закончить свою речь она не успела. С жутким скрежетом оконное стекло разлетелось на мелкие осколки, и к Машиным ногам упал большой камень. «Вы умрете!» — значилось в записке, привязанной к камню обычной бельевой резинкой. — Ото Какое смелое заявление! — пробормотал Панкратов, среагировавший на разбитое стекло мгновенно швырнул на пол Машу, сам улегся сверху и, невзирая на ее возмущенное кряхтение, внимательно изучал теперь послание. — Как думаешь, это он? — К-кто? — просипела она и тут же возмутилась: — Да слезь ты с меня наконец! В тебе же центнер! — Нет, всего лишь восемьдесят пять килограммов. — Володя шутливо шлепнул ее чуть ниже талии и посетовал: — Да, видимо, с детьми пока придется повременить. Наш «потрошитель» что-то совсем распоясался. Придется выходить на тропу войны, хоть мне этого и не хочется. Он попробовал подняться, но Маша вцепилась в его плечи и, комкая ткань рубашки судорожными движениями пальцев, заплакала. — Володя, не уходи, пожалуйста! Я тебя очень прошу! Не оставляй меня! Мне страшно! — Ну что ты, дурочка. — Он довольно хохотнул и поцеловал ее в макушку. — Я не оставлю тебя никогда, не надейся. Мне просто нужно спуститься вниз и взять кое-что из машины. Это пара минут, не более. Потом я сделаю один звонок, а потом мы с тобой соберемся и навестим Гарика, упокой, господи, его подлую душу… — Зачем?! — в ужасе прошептала Маша, вспомнив мертвое обнаженное тело в брызгах воды. — Ну милая, мы же должны до приезда милиции все там осмотреть и хотя бы пальчики твои стереть. Наследила ведь? — Да, наверное… — Маша удрученно наблюдала за тем, как Панкратов поднимается, поправляет одежду и направляется к выходу из спальни. — Володя! — Да, милая? — Мне ждать тебя здесь? — Как хочешь. Дверь я запру. Ничего не бойся. Кругом люди… Люди… Там тоже были люди. Причем не через три сотки заросшей травой земли, огороженной забором и дебрями боярышника, а через стенку. Да и сама она была там все то время, пока Гарику кто-то ломал хребет. И кого это спасло? Нинка тоже не одна осталась в той коммуналке, но это никого не остановило… Входная дверь на первом этаже с грохотом захлопнулась, и в тишине отчетливо стало слышно, как в замке дважды повернулся ключ. Маша отползла в дальний угол, подтянула ноги к животу и замерла, едва дыша. Про то, как томительно начали красться секунды, и говорить нечего: время всегда останавливается в таких случаях. А тут еще его и отследить невозможно, потому что нигде в спальне не было часов, ни в изголовье, ни на прикроватной тумбочке, ни на стене. Осколки разбитого стекла на полу отражали свет хрустальной люстры под потолком, и отражение это было чрезвычайно надменным и холодным. Или просто это ветер, врывающийся через открытое окно, дополнял картину и делал все вокруг пустым и неуютным. На нее вдруг снова накатила зевота. Маша изо всех сил стискивала челюсти, но их словно раздирало невидимой сильной рукой. Все эти игры в детективов и череда убийств, произошедших в непосредственной близости от нее, не прошли бесследно. У нее снова начинается это. Помнится, в детстве она могла уснуть прямо на уроке, закрывшись ото всех стопкой учебников. Начиналось с дикой зевоты, выворачивающей челюсти, а потом следовал неизбежный провал в сон. Вот и сейчас все начало уплывать куда-то. Свет стал преломляться под самыми немыслимыми углами, угол комнаты отодвинулся и пропал, а скрип оконной рамы, гулко отдающийся до сего момента в ее ушах, исчез. Маша уснула внезапно. Но это было мало похоже на сон, скорее на обморок: ее сознание ухнулось в темную спасительную бездну, не испросив на то ее соизволения. Сколько она проспала, Маша не знала, нигде же не было часов. Но очнулась она так же внезапно, как и уснула. Панкратова все еще не было. По-прежнему с пола ей насмешливо подмигивали хрустальным отсветом стекольные осколки. Все также хлопала оконная рама. Видимо, непогода на улице разыгралась не на шутку, раз так кидает створку из стороны в строну. Или это сквозняк… Или это сквозняк? Машу затрясло. Откуда взяться сквозняку, если Панкратов говорил о том, что все окна и двери заперты! Или нет?! Но он запер за собой дверь. Она сама слышала. Как давно, интересно, это было? Сколько времени прошло с тех пор, как он ушел? — Володя, — блеющим голоском позвала она мужа. — Володя, ты дома? Тишина в ответ… Было бы странно, конечно, если бы он отозвался. Это было бы не правильно и не про нее. Слишком уж просто. С ней так не бывает. |