Онлайн книга «Повторите, пожалуйста, марш Мендельсона (сборник)»
|
Я где-то встречал этого человека… Нет, не встречал. Но абсолютно точно – видел. Только без шрама. Прежде чем отстраниться, мама все-таки испачкала мои щеки помадой. Полы распахнутого пальто взвеялись на ветру крыльями, в машине предупредительно открылась дверь… – Ты вернешься? – крикнул я вслед, но джип ринулся вперед с львиным рыком и полностью заглушил брошенную в ответ фразу. Я поднимался к квартире, наполненный водой до краев. Дышал открытым ртом и еле сдерживался, чтобы не расплескать себя; я думал, как много механических движений мы делаем и как они усложняются, когда приходится спешить. И почему вода рвется вон из человека, если ему хочется плакать? Добравшись до туалета, я едва успел спустить штаны и буквально взорвался фонтаном слез, соплей и прочей жидкости. Я стоял над унитазом, держась за стенки, и рыдал от жалости к маме, несмотря на ее измену. А еще – от облегчения. Не в смысле, что облегчился, а что остался с папой. Блокнот и карандаш – все, что нужно для общения в любой чужой стране. Слова можно заменить рисунками. – Тебе нравится такая машина? – всплывает голос Щетки. – Нет. – Но ты ведь ее нарисовал. Это джип? Он чей – ваш? – У нас нет машины. Папина «Нива» сломалась, новую машину мы так и не купили. – А пирамиды позади почему? Глаза у Щетки изучающие. Сейчас спросит, ездил ли я в Египет. – Ты бывал в Египте? – Нет. Иногда у меня получается предугадывать ее вопросы. Она говорит: – Знаешь… – Не знаю. Нечаянно вылетело. Так же нечаянно нарисовались джип и пирамиды. Щетка смеется, и я невольно улыбаюсь. – Знаешь, и я там не была. Мечтаю съездить. …Папа врал про Египет. Мне не известно, где пропадала мама в первый раз. Может, ее заставили посидеть в тюрьме за дебош. А может, мама ездила к дяде Диме в его морской город. Как бы на репетицию – проверить, сумеет ли уйти от нас насовсем. Проверила и убедилась: сумеет. – Она выбрала дядю Диму, – сказал папа, раз уж я все узнал и врать бесполезно. – Что поделаешь, мама разлюбила меня, так у взрослых бывает. Меня оглушала мысль, что мама отказалась от нас ради чужого человека, даже в ушах звенело от невозможности в это поверить. – А как же мы? – Ну… выходит, по нему она скучает сильнее. – Мама приедет за мной. Сказала, что заберет к себе. – Посмотрим, как заберет. – На папиных бритых скулах выступили желваки. Он повернулся ко мне: – Ты хочешь к маме? Я хотел к маме. Никогда не видел вживую моря. Но… – Только с тобой. – Увы, Артем, тебе тоже придется сделать свой выбор. – Я сделал. – И? – Выбрал тебя. – Твердо решил? Не маму? – Я не вру. Даже тем, кто мне врет. Он покраснел: – Прости… Бывает, взрослые не могут сказать детям правду, чтобы не ранить… – Папа, я уже не маленький, – вздохнул я. – Если б ты не соврал про Египет… То есть сказал бы, что мама не была ни в каком Египте, я бы огорчился, но гораздо меньше, чем когда узнал, что ты врешь. – Ладно, – произнес он, помедлив. – Я больше не буду врать тебе. Мы ударили ладонь о ладонь. – Ты абсолютно точно хочешь остаться со мной? Он сомневался. Он мне не верил! – С тобой. Я не предатель. Папа как-то странно посмотрел на меня. И засмеялся: – Что ж, прекрасно! Будем жить вдвоем. Мы снова ударили по рукам, и он встал: – Тебе пора спать. – Подожди. – Я достал фотографию из приготовленного альбома. – Кто этот человек? – Этот человек? – замешкался папа. – Молодой мужчина, как видишь… – Тут и мама рядом с ним молодая. Кто он? Папа снова опустился на диван, но ответил не сразу: – Это мамин брат. – Мамин брат? – удивился я. – Мой дядя?! – Дядя Семен. – Почему я никогда не слышал о нем? – Потому что твой дядя… в тюрьме, – трудно проговорил папа. – Он вор? – Нет. – Бандит? – Уф-ф… Кажется, я зря пообещал тебе не врать. – Мамин брат вышел из тюрьмы, папа. Он был в машине. – Вот как?.. Папа поднялся и зашагал кругами по комнате. Мысонок поскакал за ним, подумал – игра. – Значит, вышел, – пробормотал папа. – Значит, Тася позволила этому мерзавцу приехать к ней… Зачем?! Не завидую Димке… Он ходил, взлохмачивая пальцами волосы, глаза перебегали с предмета на предмет и сквозь меня. Я испугался, как бы папа нечаянно не задавил кота, и взял его на руки. – Папа. – Да? – взглянул он туманно. – Иди спать, Артем, скоро двенадцать. – На фотографии у дяди Семена нет шрама на лице, а я видел. Это от удара ножом? Он выжил? – Раз ты видел его, значит, выжил. – Нет, я о другом человеке… Который ударил. Папа рассердился: – Все! Даже правде есть какой-то предел! Спать! …Ночью я бежал по тропе под высокими деревьями, полными желтых плодов. Кровь сочилась из них и капала на листья. Красные листья шумели, в их шелесте различались два слова, повторяемые бесконечно: «Убийство! Убийство! Убийство!» Впереди показалась мама, за ней гнался бандит, настигал ее и хихикал точь-в-точь как Стас Москалев. В руках у бандита звенели наручники, изо рта лез толстый червяк, на лаковой розовой головке червяка бешеным хула-хупом вертелся кружок скотча… И в мою голову рухнула страшная догадка: это мистер Флинт! Огр собирался убить маму, а я ничем не мог ей помочь. Ноги приросли к тропе, я только кричал. Далеко над колосьями пшеничного поля мелькали лица Томаса, Питера… мисс Эстер… Ни мама, ни Огр, никто из беглецов почему-то не видели меня и не слышали моего крика. Но услышал папа. – Проснись, Артем, – сказал он откуда-то снаружи. И добавил тихо: – Боже, какой я дурак… Щетка сама принесла с раздачи поднос с двумя тарелками, полными борща. Неплохо! (Готовят ли борщ в тюрьме?) – Не возражаешь, если я пообедаю с тобой? |