Книга Остановка «Любовь», страница 25 – Анна Антонова

– Сейчас мы с вами направимся к «Джоконде», но по пути я буду рассказывать вам и про другие знаменитые полотна, – проанонсировала Елена.

Я внимательно разглядывала картины, слушала рассказ гида и убеждалась: похоже, я совсем нечувствительна к высокому искусству. Она так и сыпала великими именами: Рафаэль, Микеланджело, Леонардо да Винчи, но я почему-то никак не могла проникнуться величием их произведений.

– Еще Донателло не хватает, – шепнул мне на ухо Денис.

– Кого? – не сразу поняла я.

– Четвертой черепашки ниндзя, – пояснил он. – Рафаэля, Микеланджело и Леонардо видели, остался Донателло!

– Как ты можешь! – возмутилась я. – Мы смотрим в Лувре великие картины, а ты про черепашек!

– А я с первого класса не люблю, когда поясняют, что хотел сказать художник, – уже серьезно ответил Денис. – И еще сочинение по картине заставляли писать! Откуда кто знает, что хотел сказать художник, кроме него самого?

Аргументов, чтобы возразить ему, у меня не нашлось, я лишь заметила:

– В первом классе не пишут сочинения по картинам.

Однако на этот раз Денис не позволил, чтобы последнее слово осталось за мной:

– Мы не писали, а сейчас первоклашки на макбуках работают. Что уж говорить про какие-то сочинения!

Наконец мы добрались до «Джоконды». Она располагалась одна в целом зале, а вокруг были развешаны таблички на разных языках, призывающие остерегаться карманных воров.

– И тут воруют? – удивилась я.

– Конечно, уставишься ты на картину и обо всем забудешь, а у тебя в это время кошелек вытащат, – заявил Денис. – Смотри, даже на русском объявление есть!

Я испуганно схватилась за сумку – к счастью, кошелек был на месте. Крепко придерживая ее, я стала рассматривать картину. О том, что «Джоконда» небольшого размера, я знала, не ожидала только увидеть ее за стеклом.

– Картина помещена под пуленепробиваемое стекло после нескольких попыток ее повредить, – словно услышала мой вопрос Елена. – С шестнадцатого века технология живописи непрерывно развивалась, но до сих пор никому не удалось так передать улыбку и взгляд, как это сделал Леонардо да Винчи. Пройдите по залу и убедитесь – где бы вы ни находились, Джоконда будет смотреть на вас.

Мы послушно прошли и убедились – взгляд Джоконды, и правда, неотступно следовал за тобой.

– Ну и ничего особенного, – опять сказал Денис. – Просто она самая известная, вот все и прутся. Картина как картина, тут таких еще сотни висят.

– А почему она самая известная? – поинтересовалась я. – Почему ты про нее знаешь, а про остальные сотни – нет?

Честно говоря, в глубине души я была с ним согласна – моих познаний в живописи явно не хватало, чтобы оценить все величие «Джоконды». Если бы я ничего не слышала о ней раньше, то не обратила бы внимания в ряду других картин.

– Ребята, пойдемте, – позвала Елена. – Время нашей экскурсии заканчивается.

Уже покидая зал с «Моной Лизой», я вдруг заметила в дальнем от картины углу Оксану с Олегом. Выказывая знаменитому полотну восхитительное пренебрежение, они самозабвенно целовались. Значит, все же определились в своих отношениях, чего нельзя сказать о нас с Денисом… Эта песня хороша, начинай сначала!

Как ни раздражала меня Оксана раньше, сейчас я вдруг поняла, что злости на нее больше не чувствую. Ведь в любви, если верить служанке миледи Кэтти, каждый за себя. Ясное дело, Оксану нервировало, что Олег вдруг стал оказывать мне знаки внимания. Как я сама взбесилась, когда она в отместку начала кокетничать с Денисом прямо у меня на глазах… Но сейчас я понимала, что за этим не стояло ничего, кроме желания отомстить Олегу и заставить его ревновать. Понимать я все понимала, но в глубине души была рада, что мне самой не пришло бы в голову воспользоваться подобным средством.

Забавно, кстати, получилось: Олег неуклюже заигрывал со мной, чтобы добиться расположения Оксаны, а она, увидев это, стала отвечать тем же, строя глазки Денису, и мы с ним невольно оказались втянуты в их разборки! Воистину, сильнее всего любви мешает взаимное непонимание…

– На этом наше первое знакомство с коллекцией Лувра завершается, – объявила Елена. – Но вы, если хотите, еще можете самостоятельно походить тут со своим куратором.

– Не, хватит, – на разные голоса отозвались все, подтверждая ее теорию о двух часах в музее.

– Первое знакомство? – ужаснулся Зубков. – А что, еще и второе будет?

– Не в этот раз, – с усмешкой утешила его гид.

Я тоже чувствовала, что хорошего понемножку – больше высокого искусства в моей голове просто не поместится. Ну посмотрю я на еще десяток картин и скульптур, что от этого изменится? Достаточно того, что главные сокровища Лувра я все же увидела… Пока я рассуждала таким образом, мы поднялись по эскалаторам и, вновь оказавшись внутри стеклянной пирамиды, вышли через нее на улицу.

Внутренний двор Лувра был залит ярким солнечным светом и заполнен гомонящими туристами, на толпы которых взирал с высоты своей конной статуи «король-солнце» Людовик Четырнадцатый.

Все увлеченно фотографировались – перед экскурсией у нас не было на это времени – и я тоже полезла за фотоаппаратом.

– Щелкни меня, – попросила я Дениса, отходя к пирамиде.

– Не понимаю, зачем всем нужны собственные корявые фотки известных мест, – не преминул заметить он, возвращая мне фотик, – когда в Сети есть масса профессиональных. А фоткаться на фоне достопримечательностей вообще тупо.

– Ну и не фоткайся, – отозвалась я.

Умеет же он испортить настроение!

– Да ладно уж, щелкни меня тоже, – снисходительно разрешил Денис.

– Не буду, – надулась я.

– Ты что, обиделась? – искренне удивился он.

– Конечно! Только от тебя и слышишь: тупо да тупо!

– Да ладно, не обижайся! – вдруг светло улыбнулся Денис. – Я же любя.

– Любя? – недоверчиво переспросила я. – Опять твои дурацкие шуточки?

– Никаких шуток! – торжественно пообещал он, обнимая меня прямо при всех.

– А потом не передумаешь? – упрямо допытывалась я.

– Слово мушкетера!

Я уткнулась носом в куртку Дениса, наблюдая из-за его плеча четкий силуэт Эйфелевой башни.

– Кажется, я понял, в чем дух Парижа, – вдруг проговорил он.

И сейчас я почему-то была уверена, что он все понял правильно.