Книга На всё село один мужик (сборник), страница 25 – Василь Ткачев

А вечером надо было решить еще одну проблему – договориться с кем-нибудь из соседей, чтобы те присмотрели за Кимом, умным и верным хозяину тибетским терьером. «Это мы в момент, это нам мелочи!» – поглядывая на лохматого друга, рассуждал Сергей. Собака уже понимала, что хозяин куда-то собирается, поэтому как-то сразу сникла, не ласкалась, а сидела поодаль от Сергея, грустно наблюдая за ним: не имеем привычки препятствовать, пусть себе собирается, а собачья доля – сидеть дома, ждать. Не впервые. Тревожила Кима только одно: на его памяти хозяин никогда так долго никуда не собирался. Далеко, значит. Так надо понимать. Он, Ким, привык, когда каждое утро его выводил на прогулку хозяин, взъерошивал потом чубчик меж ушей и на прощание бросал краткое: «Ну, я на завод, Кимуля! Не скучай. Поспи. Поешь. Поиграй с куклами». И щелкал замком в дверях. На завод так на завод: надо зарабатывать деньги, чтобы прокормить и себя, и меня. Кто ж этого не понимает? Какая собака?

Вечерами же они были почти всегда вместе.

– Почему такой невеселый, а? – глянул на Кима Сергей, подмигнув, тепло улыбнулся. – Ну-ну, не обижайся. Надо, брат, надо мне поехать. Сестра у меня одна – обижать нельзя. Я скоро. Я недолго. Туда-сюда – и мы будем опять с тобой кашу варить, музыку слушать, футбол смотреть по телику. Должны же мы с тобой наконец-то дождаться, когда наши футболисты медали выиграют? Или нет? Повыше, повыше голову, Кимуля. Правильно. Вот за это ты умница. Вот за это ты молодец. – Он глубоко вздохнул. – Поверь, не могу с собой взять. Прости. Неблизкий свет. Это если бы в Искань к деду с бабой, тут бы и разговоров не было. Вспомни, брат, сколько раз ездили? И я говорю: много. В автобусе ворчат, косятся, а мы едем. Ничего, ничего… Отдадим племянницу в надежные, как говорят, руки – и сразу к тебе. Гостинчик присмотрю там. Обязательно. Что-нибудь вкусненькое. Ты же меня знаешь. Привезу. Ну, а сейчас пошли к соседям, договориться надо, чтобы тебя кормили, поили, во двор выводили погулять. Я деньги оставлю для тебя – не беспокойся. Прыгай на руки. Так-то вот. Куда сперва – к тетке Розе? К ней, к ней, Кимуля. И я так подумал. Она хорошая, тетя Роза, тебя очень любит.

Сергей, держа Кима на руках, словно маленькую лохматую куклу, притворил за собою двери, сразу же утопил кнопку звонка у соседки – и в квартире рядом послышался мягкий топот, потом за дверью притихли, затемнился «глазок»: тетя Роза, конечно же, сперва поинтересовалась, кто к ней, а потом только открыла дверь, широко улыбнулась Сергею и Киму, чмокнула собаку в носик-пуговицу:

– А, мой золотой, и ты ко мне в гости? Тю-тю-тю-тю-ю! Хорошенький мой! Налюбоваться не могу красавчиком таким! Ой! Да вы проходите, проходите, соседи! Чего же это я? Балаболю, а пригласить не приглашаю. Проходите. Я как раз чаевничаю. Может, и тебе чашечку, сосед, налить? На травах чай. Очень полезный. А что же мне Кимушке дать такое бы?.. Сейчас мы, сейчас…

– Нет-нет, спасибо, – Сергей застенчиво улыбнулся, – спасибо большое. Не беспокойтесь. Мы на минуточку. Я вот по какому вопросу к вам, Тимофеевна. Точнее – мы.

– Слушаю, слушаю.

– Мне надо на несколько дней оставить город. Сестра на свадьбу приглашает. В Ижевск.

Роза Тимофеевна часто заморгала маленькими глазками, не менее часто покрутила головой, в которую густо были натыканы бигуди – Сергей не сразу заметил блестящие трубочки в седых волосах соседки.

– Было письмо, было, – спокойно сказала она, а потом вздохнув, поправила бигуди. – Я даже испугалась, когда почтальонша письмо в твой ящик опустила. Спросила, поинтересовалась я, как же, откуда письмо тебе. «Из Ижевска». Может, с Соней что, подумалось мне. Хотелось все спросить у тебя, да в беготне этой все забываю. А коль свадьба – ну, тогда хорошо. Неужели Валька хвост встопорщила?

– Валька.

– Вот дает! Сопливая же вроде еще. Смотри ты, и тебя пригласили. Езжай. Надо. Родня же.

– Так и я думаю.

– Ты не думай, а собирайся. Прирос ты, смотрю, к своему дивану. Ни баб тебе не надо, ничего. Только бы музыку слушал.

– Поеду. Я уже и билеты взял, – поувереннее заговорил Сергей.

– А там, может, и себе найдешь какую кралю?

– Очень надо, – улыбнулся Сергей.

– А чего? Давно пара. Давно-о!

– К вам я, Тимофеевна, чтобы выручили… – подошел к главному Сергей.

Старуха блеснула глазами, на мгновение задержала дыхание и, оценив ситуацию, решительно сказала:

– Нет денег. И не проси. Мне же, веришь, полгорода должны. Не алкаши какие-либо там – нет, нормальные люди. Ой, черти! Просят, клянчат, а как долги возвращать – вроде в канализацию попадали: ни одного не вижу. Обходят. Знают, нехристи, что слепая, далее как за два метра не вижу. Денег, сосед, нет. Дала бы тебе – без разговоров.

Ким лизнул Сергея в щеку.

– Я не денег просить… Мне Кима вот некуда девать. Пришел попросить вас, Тимофеевна. Выручите?

Где-то внизу хлопнули двери – входные, хлынул ветер, загудел на лестничной площадке. Кимов чуб взъерошился, он посмотрел на своего хозяина: просился к ногам.

– Сейчас, сейчас, Кимуля.

– И на сколько же ты, интересно, дней исчезаешь? – подняла на Сергея глаза Тимофеевна, на этот раз более строго, без особого энтузиазма.

– За три дня думаю обернуться, – Сергей понял, что тут у него ничего не получится, но продолжал вести диалог. – Хотя мне там еще добавили. Отгулов набралось…

– Ты конкретно, не мямли: сколько дней смотреть Кима?

– Ну… может, дня четыре… не более, – робко проговорил Сергей.

Тимофеевна присвистнула:

– Ты что, парень? Мне же его и вывести, и завести. Да? И накормить. И напоить. А если блохи вдруг появятся? Бывают блохи?

Сергей кивнул, но сразу спохватился, поправился:

– У него их нет. Да и не страшны они для людей. Нет-нет!

– Ну вот, видишь? – словно не слыша его, продолжала соседка. – Четыре дня, соседушка мой любимый, мне годом покажутся. Ты более молодых кого, может… А то рванет твой Ким к невесте какой – догоняй старой бабе! Из меня, сам видишь, спортсменка… Я, правду говоря, и в театр пообещала хахалю одному, чуть не забыла. Давно не была в том театре, ой давно – согласилась, тем и взял хахаль.

– Ким в театр не будет проситься, – не без иронии заметил Сергей.

Смех, как тот ветер в коридоре, полыхнул из угла в угол: Тимофеевна курила, голос у нее был хриплый, такой же и смех.

– Еще не хватало – собаке в театр!

– До свидания! – Сергей повернулся, погладил Кима по голове, подмигнул, словно человеку, и вскоре взялся за ручку своих дверей. В узеньком коридорчике он постоял еще некоторое время, прислонившись спиной к холодной стене, крепче прижал к себе собаку, прошептал:

– Ничего, ничего, Кимуля. Ошибся твой хозяин. Прости, не знал, какая она, тетка… Прости… Да вроде бы и ничего так казалась она, а видишь…