Книга Сакральный знак Маты Хари, страница 30 – Мария Спасская

В домофоне молчали, и я заговорила громче:

– Але? Вы меня слышите?

В домофоне зашипело, и тот же голос проговорил:

– Девушка, мне жаль, но Виктории нет.

– Как нет? А где же она? Вика уехала?

– Она умерла.

– Как это? – сыграла я удивление и испуг. – В каком смысле – умерла?

– Мне очень жаль, – повторила женщина.

Я срывающимся голосом запричитала:

– Что случилось? Как же так? Отчего умерла? Ее уже похоронили?

– Пока нет, следователь не отдает нам Вику.

– Прошу вас, я хочу попрощаться с подругой! – всхлипнула я.

– Подождите, Берта, я у хозяина спрошу, – жалостливо откликнулся домофон.

Прохаживаясь вдоль забора в ожидании решения хозяина, я искоса поглядывала на дорожных рабочих и их предводителя. Тот делал вид, что дремлет в кабине служебного автомобиля, хотя нет-нет да и косился в мою сторону. Но я не обращала на него внимания, рассматривая погруженный в сумерки дачный поселок. Добротные усадебные дома старой постройки, называемые генеральскими дачами, соседствовали с современными коттеджами, и те и другие скрывались за вековыми соснами, высящимися из-за заборов. Я втянула носом терпкий сосновый дух – воздух здесь был такой, что хотелось его пить, как родниковую воду. Я понимала, почему бывший хоккеист Константин Маслов оставил все свои московские квартиры вместе с заморскими особняками и поселился здесь. Местечко казалось удивительно уютным и, главное, недалеко от Москвы. На машине я бы добралась до Загорянки максимум за двадцать минут, и только для того, чтобы соответствовать придуманной легенде, приехала сюда на электричке.

Внутри калитки что-то щелкнуло, и тот же женский голос, доносящийся из домофона, произнес:

– Госпожа Лисанге, заходите.

Я толкнула рукой нагретую за день стальную калитку и вошла на территорию поместья, ибо участком назвать эти владения не поворачивался язык. При свете фонарей виднелись подстриженный газон, альпийские горки, цветники, беседка, площадка для барбекю с кованым мангалом, мостик через пруд, в котором, переливаясь в лунном свете серебряной чешуей, плескалась живая рыба, широкие дорожки, вымощенные бордовой плиткой, и красный мотоцикл, который чуть не смел меня с проселочной дороги. Мотоцикл стоял у гаража, и на ручке его висел тот самый синий шлем, в котором носился по поселку блогер.

От дома навстречу мне уже спешила невысокая хрупкая девушка в строгом синем платье, на котором, служа единственным украшением, выделялась перекинутая через плечо толстая русая коса. Перепутать Светлану с кем-то еще было невозможно. На лице ее играла приветливая улыбка, отчего на свежих щеках виднелись ямочки. Читая «Дворянское гнездо», я именно так и представляла себе Лизу Калитину.

– Добрый вечер, Берта, – залившись свекольным румянцем, проговорила тургеневская барышня, и я поняла, что именно с ней общалась через домофон. – Я экономка, Светлана. Константин Вадимович ждет вас в гостиной. Хозяева собираются ужинать и просят вас к столу. Вы же с дороги, проголодались, наверное.

– Спасибо, я в поезде поела, но от чая не откажусь, – улыбнулась я.

На случай если кому-нибудь в доме придет в голову навести обо мне справки, в моей сумке лежали использованный билет экспресса Рига – Москва, а также паспорт гражданки Латвии на мое имя. Совсем как настоящий, с пропиской в том же доме, где жила моя так называемая «подруга» Виктория Саулите, но только в соседнем подъезде. Не дав мне и слова сказать, Светлана сноровисто подхватила у меня из рук дорожную сумку и устремилась к сияющему огнями особняку. Одной рукой держа багаж, экономка второй рукой услужливо распахнула передо мной дверь и пропустила вперед себя. В просторном холле горел яркий свет, точно здесь боялись сгущающихся сумерек. Светлана прошла по коридору первого этажа и остановилась напротив просторной комнаты с эркером, в глубине которой виднелся белый рояль.

– Гостевая спальня прямо напротив гостиной, – извиняющимся тоном проговорила она. – Иногда в гостиной бывает немного шумно, но сейчас не время играть на рояле – в доме траур, так что вас не потревожат. Вы не возражаете, если я устрою вас в гостевой? При спальне имеются ванна и туалет, вам будет удобно.

– Буду очень признательна, – заулыбалась я, перешагивая порог отведенной для меня комнаты.

– Прошу вас, Берта, располагайтесь. Как устроитесь, я провожу вас в столовую, Константин Вадимович ждет.

– Да-да, конечно, только приму с дороги душ.

Как только за экономкой закрылась дверь, я тут же проверила комнату на наличие жучков и, не обнаружив явных прослушек, набрала номер Олега.

– Я на месте, – сидя на бортике ванны и регулируя струю воды так, чтобы за ее шумом нельзя было разобрать, о чем идет речь, говорила я в трубку.

– Отлично, я тебя страхую в машине, в самом начале Дачной улицы, у вагончиков строителей. Если что-то пойдет не так, немедленно выходи из дома и беги ко мне. Поняла, рыжая?

– Не волнуйся, все будет в порядке, – откликнулась я, нажимая «отбой».

Забралась в ванну, окатила себя из душа прохладной водицей, специально слегка намочив волосы, и, растеревшись пушистым банным полотенцем, гостеприимно выложенным на хромированной полочке, отправилась переодеваться к ужину. Надела приличествующее скорбному настроению хозяев серое платье, лодочки на низком каблуке и, тронув губы телесной помадой, вышла из комнаты. Светлана деликатно ждала меня в коридоре.

– Прошу вас, пойдемте со мной, – проговорила она, устремляясь через холл в другую половину дома.

В просторной столовой, куда меня привела экономка, чинно сидели за столом напротив друг друга Нина Федоровна и бывший хоккеист. Увидев меня в дверях, бульдожье лицо его осветилось грустной улыбкой. Грохнув стулом, хозяин поднялся со своего места и устремился навстречу.

– Добрый вечер, милая барышня. Давайте знакомиться. Я Константин Маслов. А это, – кивнул он в сторону могучей старухи, – моя матушка, Нина Федоровна.

Старуха даже бровью не повела, рассматривая закат за окном. Маслов протянул мне руку и с любезной полуулыбкой ждал.

– Меня зовут Берта Лисанге, – пожала я жесткую ладонь. И тут же перешла в наступление: – Вам Вика обо мне рассказывала? Я до сих пор живу в том же доме, в котором когда-то она жила.

– С одной стороны, печально, что нам довелось познакомиться при столь трагических обстоятельствах. С другой стороны я рад, что могу поговорить хоть с кем-то, кто много лет знал Викусю. А что ее родители? Почему не приехали вместе с вами?

С родителями Виктории Саулите дела обстояли скверно. Когда шеф позвонил Яне Оттовне, выясняя, не планирует ли убитая горем мать поездку в Загорянку, та не поверила в смерть дочери, заявив, что вести о смерти Виктории устарели. Эта чертова девка мертва не меньше года, в противном случае доченька уже давно бы притащила в Ригу свою худую задницу, как делала это и раньше, приползая после загулов в отчий дом.