Книга Сакральный знак Маты Хари, страница 56 – Мария Спасская

– Я не вижу ничего, кроме вас! – горячо воскликнул юноша. – Ида, Идочка, Ида Львовна! Завтра я уезжаю на фронт. Скорее всего, я погибну. Всего одна ночь любви! Как тогда, у меня дома, помните?

– Нет, Вадим, – погрустнела хозяйка.

– Ну почему? – в неистовстве вскричал Маслов.

– Не хочу, – дернула плечом красавица. И, понизив голос, добавила: – Честно говоря, я боюсь к вам привыкнуть. Поймите, милый мальчик, я не могу быть с кем-то. Я могу быть только одна.

Прохладными тонкими пальцами она тронула Маслова за запястье и, указав миндалевидными глазами на футляр, попросила:

– Заберите. Мне это не нужно. Верните леди МакЛеод, ей эта вещь гораздо нужнее.

Сжав в кулаке футляр с отвергнутым подарком, штабс-капитан поднялся с колен и бросился прочь из дома возлюбленной. Как и тогда, когда только шел к ней, он пробежал по диковинному особняку, не заметив ни выложенных голубой мозаикой тропинок, ни фантастических цветников, ни лужаек с павлинами.

Точно ошпаренный, он выскочил за ворота и побежал к стоянке такси. Бежал по мостовой, не замечая, как за ним, точно тень, на некотором отдалении движется худой изможденный дервиш, закутанный в лохмотья. Остатки денег Маслов отдал таксисту, который высадил штабс-капитана в Мейи. Он успел на вечернюю поверку секунда в секунду, вернувшись в расположение части, чтобы утром уйти на фонт. После всего, что случилось, возвращаться к Мате Хари он не собирался. Да и не получилось бы вернуться. Только через много лет, когда закончилась война, Вадим Маслов узнал, что французы расстреляли исполнительницу экзотических танцев Маргарету Зелле МакЛеод как немецкую шпионку. И ни один из высокопоставленных офицерских чинов, не раз наслаждавшихся гибким телом танцовщицы, не замолвил за нее словечко. Эти вести до Вадима Михайловича долетели в далекой холодной Москве, куда штабс-капитан, разочаровавшийся в Белом движении, уехал после ранения и поступил на службу в РКК.

Москва, наши дни

– Тебе принц в изгнании не нужен? – голос в смартфоне был вроде бы знакомым, но номер этот я видела впервые. – Эй! Берта!

– Макс? – хрипло прошептала я непослушными со сна губами.

– Я. Так я к тебе заеду?

– Постой, откуда у тебя мой номер телефона?

– Наталья дала. Она мировая тетка. Сегодня от нас уволилась. И знаешь, куда поехала? А поехала она к дяде Грише. К Небабе. Надеется, что он ее возьмет в экономки, а там, глядишь, и женится. Я подвез Наталью до дядь-Гришиного дома на Сретенке и теперь, свободный и бездомный, звоню тебе. Пустишь в гости на ночлег?

– Запоминай адрес.

Я сказала, куда ехать, и подскочила с кровати, чтобы навести хотя бы видимость порядка в моем извечном бардаке. Сгребла со стула ворох одежды, запихала тряпки в шкаф, спортивным носком смахнула пыль с монитора ноутбука, заодно протерла подоконник, спрятала в кухонный стол горшок с засохшим цветком и даже успела местами подмести пол. Когда зазвенел звонок в прихожей, я отперла дверь, пробормотала:

– Проходи!

И юркнула в ванную комнату, приводить себя в приличный вид. Встав перед зеркалом, критически окинула взглядом копну спутанных рыжих волос, синюю майку с зевающим котом и красные спортивные шорты. Не люкс, конечно, но если быстренько почистить зубы и капельку подкрасить губы, получится очень даже ничего. А если еще и подтереть размазанную под глазами тушь, будет просто шикарно. Вдобавок к перечисленным процедурам по улучшению внешности я собрала волосы в конский хвост и распахнула дверь ванной комнаты, шагнув в коридор. И тут же уткнулась в грудь своему абхазскому другу. Честно говоря, я растерялась так, что даже присела на пуфик в прихожей.

– Что? Не ждала?

Адгур был красив, как обычно. Идеально причесан и стильно побрит. Одет с иголочки. И даже пах своим одеколоном. Когда он только успел навести лоск?

И я не нашла ничего лучшего, как выпалить:

– Шикарно выглядишь! Ты уже вышел из тюрьмы?

– А вам бы с Сириным хотелось, чтобы я там сдох? – злобно выплюнул он. – Как видишь, вышел. Денег дал, пришлось продать квартиру со всем, что в ней было. Слышал, ты, Берта, теперь в полиции служишь?

– В страховой компании, – поправила я.

– Тем лучше. Значит, деньги у тебя есть. Давай все. Ты мне должна.

Я встала с пуфа и подошла к сумке. Вжикнула молнией и достала кошелек.

– Пять тысяч. Это все.

– Не ври, – Адгур несильно ударил меня по лицу. – Доставай заначки! Пошевеливайся!

Приблизившись к вешалке, я запустила руку в карман плаща, в то же самое время второй рукой отпирая замок. Когда замок открылся, рывком распахнула дверь и выбежала на лестницу. В этот самый момент створки лифта разъехались в стороны, и мне навстречу шагнул Макс.

– Как ты меня встречаешь! Прямо на лестнице! – обрадовался он. – А где хлеб-соль с оркестром?

– Оркестр в квартире. Сейчас увидишь дирижера.

Из прихожей выскочил Адгур и схватил меня за руку.

– А ну-ка, тварь, иди сюда! Куда пошла? Тебе не разрешали!

– Эге, да это не дирижер, это, скорее, матадор какой-то! – присвистнул блогер. И, обращаясь к абхазу, ласково сказал: – Нехорошо так с девушками разговаривать. А ну-ка, извинись.

– Иди, парень, куда шел! – выдохнул разъяренный Адгур.

Макс неожиданно легко развернулся, сделал едва уловимое движение рукой и, как мне показалось, лишь немного задел непрошеного гостя. Тот всхлипнул и упал на колени, как подкошенный. Блогер толкнул меня в спину, по направлению к распахнутой двери квартиры, и сам шагнул за мной, неторопливо запершись изнутри. Посмотрел долгим пронзительным взглядом и уточнил:

– Может, я не вовремя?

– Да нет, – рассмеялась я, радуясь внезапному избавлению. – Как раз таки наоборот.

– Это кто?

– Так, знакомый.

Сокрушительный удар чуть не снес дверь с петель.

– Эй, урод, открой! Достану – убью! – выл за дверью Лагидзе.

Не обращая внимания на крики, долетающие с лестничной площадки, Максим прошел на кухню и сел на стул. Огляделся и заметил:

– Почему-то я именно так и представлял твое жилище.

Я продолжала стоять у двери, прислушиваясь к глухим ударам.

– Берта! – взывал с площадки Адгур. – Открой, сука! Открой, хуже будет! Все равно убью! Размажу по стенке! И твоего придурка тоже!

– Берта! Чего ты там стоишь? – Макс насмешливо скривил губы. – Наслаждаешься любовной серенадой?

Очнувшись от оцепенения, я двинулась на кухню и села напротив Максима.

– Не кисни! – подбодрил он меня. И, осмотревшись по сторонам, протянул: – Как похоже на мою холостяцкую берлогу! Когда я жил один, у меня тоже водился систематизированный бардак. Бабушка приезжала и начинала меня пилить – так жить нельзя, нужно соблюдать! Вообще-то она хорошая. Раньше она меня очень любила. Читала мне сказки, водила в театр.