Онлайн книга «Всеволод Большое Гнездо. "Золотая осень" Древней Руси»
|
— Беда, князь! Боярский заговор образовался у тебя под боком. Сторонников вербуют. — Это слух идёт, или ты точно знаешь? — Точно знаю. Со мной разговор был, подговаривали впустить заговорщиков во дворец. — И кто же с тобой речь такую вёл? — Боярин Фёдор Кучкович. Князь поднялся с кресла, медленно подошёл к Прокопию и, не отрывая взгляда от его лица, спросил: — Ты ничего не путаешь, дворянин? — Не путаю, князь. Беседовал с ним дважды, вот так же близко, как с тобой. — И что, они убить меня собираются? — Думаю, да. Андрей стал ходить по горнице, натыкаясь то на стол, то на кресло. Наконец выговорил: — Фёдор, значит. Змея подколодная. Все эти годы ненависть ко мне копил. А теперь удобный случай рассчитаться со мной выискивает... Неожиданно резко развернулся и выпалил в лицо Прокопию: — He будет этого! He позволю! На плаху главаря! На плаху его! Всех на плаху! — Но мы не знаем остальных заговорщиков, — осторожно возразил Прокопий. — Узнаем! Через Фёдора узнаем! Прикажу немедленно схватить и привезти на допрос! Фёдор был арестован в тот же день и доставлен в подвал княжеского дворца в Боголюбове. Там его ждали Андрей и двое стражников. Боярин не был испуган и подавлен, а держался смело и независимо. — Смерти моей захотел? — глядя яростным взглядом в побелевшее лицо Фёдора, спрашивал Андрей. — Называй сообщников, коли жить хочешь! — Нет никаких сообщников и заговора нет, — отвечал Фёдор, пошевеливая широкими плечами. — Оговорили меня, злым умыслом погубить замыслили. — Врёшь, шут! Всю жизнь шутом жил, всю жизнь обманывал! — Неправда это. Верой и правдой служил, слугой надёжным был и отцу твоему, Юрию Долгорукому, и тебе, князь. — Так скажешь мне, с кем замышлял против меня пагубное дело, или я прикажу запороть до смерти! — Не знаю твоих супротивников, никогда не имел с ними дела. — Так, значит... Всыпьте ему горяченьких! Долго истязали Фёдора, но он так и не выдал имён заговорщиков. 28 июня 1174 года на площади возле княжеского дворца был поставлен помост, на него водрузили толстый чурбан. Собрались жители Боголюбова и окрестных селений, приехали из Владимира и Суздаля, чтобы поглазеть на невиданное дело: сроду никого не казнили прилюдно! Охали, вздыхали. Окровавленный, со связанными назади руками, Фёдор уверенно поднялся на помост, долгим взглядом оглядел собравшихся, наконец разлепил избитые губы, крикнул хриплым голосом: — Безвинного князь Андрей казнить собирается! Невиновен я, оговорили чёрные люди! И, увидев стоявших рядом Якима и Улиту, произнёс с надрывом: — Прощайте, брат и сестра! Не чаял я, что будет у нас такое расставание... Двое дюжих дружинников схватили его за плечи и положили голову на чурбан. Один из них взмахнул мечом, и голова Фёдора, брызгая кровью, покатилась по помосту. Толпа тотчас взвыла, заплакала, заохала, запричитала, застонала и кинулась в разные стороны, подальше от этого страшного места. Якима всего трясло. Человек от природы чувствительный и ранимый, он ужаснулся истерзанному виду Фёдора, когда тот вошёл на помост, а казнь едва не лишила его чувств. Он покачнулся и, может быть, упал, если бы его не поддержала Улита. — Как же так? — вопрошал он себя. — Как Андрей мог так поступить с моим братом? Ведь мы с детства дружили друг с другом, самыми близкими приятелями были, родственниками, почти родными... Вечером заговорщики собрались в доме Петра, зятя Кучковичей, который жил тихо и незаметно в Боголюбове. Пришло около двадцати человек, в их числе Яким и Улита Кучковичи, Анбал, которого князь назначил ключником своего дворца, Ефим Мойзович. Рассаживались по скамейкам, хмурые и подавленные. Долго молчали, не решаясь начать разговор. Наконец один из заговорщиков, боярин Иван, произнёс дрожащим голосом: — Что будем делать? Заговор раскрыт, руководителя нашего казнили. Куда бежать, где скрываться? Поёрзав на скамейке, ему ответил Пётр: — В Рязань надо подаваться. Мне Фёдор говорил, что тамошний князь Глеб на нашей стороне. Приютит и защиту даст. — Да, только к нему... И бежать недалеко, через Оку и — на Рязанщине... Нынче ночью, пока не поздно... — загомонили остальные. И тут взорвалась Улита, бывшая жена Андрея Боголюбского: — Вы что — не мужики? Что слюни распустили? От страха совсем разум потеряли? Куда побежите? Да вас князь Андрей в два счета по дороге всех переловит! А не переловит, прикажет князю Глебу выдать на расправу Неужто забыли, что князь рязанский под рукой Андрея ходит? — Так что же нам делать? — раздался голос от порога. — Убить Андрея, пока не поздно! Ничто не влияет на мужчин сильнее, чем крик или слёзы женщин. Они подстёгивают хлеще хлыста. Так подействовал и резкий голос Улиты. Мужчины подняли головы, а Яким встал и проговорил: — Улита права. Андрей убил моего брата, он и нас скоро предаст казни. Надо идти во дворец и прикончить его! — Но князь наверняка вооружён, — вмешался боярин Иван. — А сражаться он умеет, я видел его в бою несколько раз. Говорят, у него меч, перешедший от святых князей Бориса и Глеба, он защищал его от смерти не единожды. — Я пойду во дворец и выкраду меч, — сказал Анбал. — У меня все ключи, и мне это нетрудно сделать. Так и решили. Анбал ушёл, а остальные дождались ночи и отправились на убийство. Ночь была звёздной, но безлунной, дома стояли тёмные, мрачные. Таясь тенями, прокрались ко дворцу. Подошли ко дворцовой башне, вход из неё вёл в жилые покои князя. И тут остановились. — Не могу дальше, — простонал Иван. — Чего не можешь? — хриплым голосом спросил его Пётр. — Боюсь... — Экий ты, — начал было Яким, но его перебил Иван: — Глотнуть бы для храбрости. — Недалеко винный погреб, — сказал Анбал, присоединившийся ко всем возле дворца. — Тогда пошли, — скомандовал Пётр. В погребе Анбал зажёг свечу. Заговорщики налили себе по кружке вина, выпили, не закусывая. А затем поодиночке, не говоря ни слова, вошли в башню и остановились перед дверью, ведущей в караульное помещение. — Здесь охрана, — тихо проговорил Анбал. — Спят, наверно. — Много их? — Трое сегодня. — Прокопий среди них? — Тут он. Ворвались дружно, повязали спящих, в рот сунули по кляпу, чтобы не позвали на помощь. Затем по каменной лестнице, расположенной в башне, тихо двинулись на второй этаж. В призрачном свете виднелись какие-то рисунки, но заговорщикам было не до них. |