Книга Словно распустившийся цветок, страница 62 – Сири Митчелл

— Не понимаю, отчего вы так пренебрежительно отзываетесь о нем. Или вы имеете что-либо против него?

— Только то, что он, похоже, делегировал вам те задачи, которые сам выполнять не желает.

— Если бы вы по воскресеньям слушали его проповеди в церкви, вместо того чтобы озираться по сторонам, как буйно помешанный, то вы бы никогда более не посмели бы оскорбить его. – Я не могла сказать, что его подозрения насчет коллекции были такими уж безосновательными, но мистер Хопкинс-Уайт не заслуживал презрения мистера Тримбла. – Если бы не он, то мой отец делегировал бы часть своих обязанностей мне, не так ли? – Неужели… неужели это я только что произнесла эти кощунственные слова?

— Или тот, второй тип.

Второй тип?

— Того, второго типа зовут мистер Стенсбери.

— А еще вам уже известно о цветах куда больше того, что он когда-либо может надеяться узнать.

— Уверена, что экзотических цветов он видел куда больше меня. А его оранжерейные коллекции достойны всяческого восхищения.

— А я видел куда больше полевых цветов Новой Зеландии, чем вы, тем не менее это не мешает мне признавать, что в сравнении с вами я не знаю ровным счетом ничего.

— Он попросил меня помочь ему пополнить свою коллекцию.

— Он знает, что это вы написали трактат «Ranunculaceae в Британии»?

— Я бы не стала утверждать, что сама написала его. Это было бы не совсем верно.

— А я бы стал. – Он одарил меня долгим взглядом. – Вы меня разочаровываете.

— Я вас разочаровываю? Не понимаю, почему вы так категорично настроены против того, что предопределено мне самой природой и Господом Богом.

— И что же это за предназначение?

— Я чувствую в себе призвание стать утешительницей. Кажется, именно так называли Еву.

— Утешительницей? Так вот кем вы себя полагаете? Если память мне не изменяет, Господь тоже называет себя нашим утешителем, но никто почему-то не подряжает Его писать письма, наклеивать ярлыки или убирать собственное имя с обложки книг, написать которые ему стоило изрядных трудов. Мы просим Его даровать нам силу. Не думаю, что вы помогаете, мисс Уитерсби, тем паче, выступаете в роли утешительницы. Я уверен, что вас просто беззастенчиво используют.

— А почему вас так заботит, чем я занимаюсь в свое свободное время? Вы тихой сапой пробрались сюда и отняли у меня мое место, так почему же вы теперь возражаете против того, чем я полагаю возможным занять себя? Какое вам до этого дело?

— Потому что я уверен, что вы созданы для куда более достойной участи. Поверьте мне, мисс Уитерсби, я хорошо знаю свет, и то, что выдается за долг и обязанности, по большей части, являет собой лишь всякий вздор и ерунду.

На мгновение его слова заставили меня устыдиться, особенно когда я вспомнила, из какой он семьи, но потом дела и заботы закружили меня настолько, что я дала себе слово не обращать на него внимания.

* * *

Мой обет продержался до понедельника, когда мистер Тримбл появился в малой гостиной, одетый для посещения лекции. Именно тогда я признала некоторое будущее за планами мисс Темплтон. Мне трудно передать свои ощущения, но в вечернем костюме он производил совсем иное впечатление, чем когда работал за письменным столом в сорочке с закатанными рукавами. Раньше я с легкостью была готова поверить в то, что он действительно фермер-овцевод. Но теперь, в перчатках и кружевной манишке, он выглядел настоящим пэром Англии. Я испытала такую же досаду, как если бы перепутала безвременник осенний с крокусом.

Он поклонился:

— Мисс Уитерсби.

Я сделала реверанс.

Привыкнув видеть его склонившимся над микроскопом или сидящим за моим столом, я и забыла, какой он высокий. Забыла и исходящий от него запах, интригующе-манящий. Я так и не смогла распознать его. Надо будет попросить мисс Темплтон понюхать его, чтобы помочь мне в этом.

По дороге на лекцию мы не обменялись ни единым словом, а когда вошли в бальную залу, он украдкой огляделся по сторонам.

Я положила руку ему на локоть:

— Не волнуйтесь. Как я уже говорила, в Оуэрвиче люди отличаются добродушием и сердечностью. – За исключением Эмили Биквит.

Мисс Темплтон представила его собравшимся. Полагаю, это должна была сделать я, но я так до сих пор и не разобралась, кого кому я должна представлять. Я имею в виду, например: миссис Такая-то, позвольте представить вам мистера Тримбла, или наоборот.

На фуршете после лекции я заметила, как стену напротив подпирает сын лорда Харривика. Обычно он со своими дружками не жаловал деревенскую публику, как именовала нас мисс Темплтон, но тут он нетвердой походкой направился к нам, салютуя поднятым вверх бокалом.

— Привет, Саксонец! Сто лет тебя не видел. С самого Итона. – Он хлопнул мистера Тримбла по спине и предложил тому выпить.

Мистер Тримбл отступил назад, а я шагнула вперед. Мы оказались рядом, застыв плечом к плечу.

Мисс Темплтон улыбнулась и встала перед нами обоими:

— Вы не могли встречаться с ним. Мистер Тримбл разводит овец в Новой Зеландии. Он только что ненадолго прибыл оттуда.

Ее визави вытянул шею, прищуренными глазами глядя на мистера Тримбла:

— Странно. Готов поклясться, что его лицо мне знакомо, но в колониях я не бывал отроду. – Он вновь отсалютовал ему бокалом и скривился, явно пережидая отрыжку. – Что ж, поверю вам на слово.

На губах мистера Тримбла появилась вымученная улыбка:

— Полагаю, так будет лучше.

Когда молодой человек удалился, мистер Тримбл провел по лбу дрожащей рукой.

Бедняга. Не узурпируй он мое место, я бы, наверное, даже пожалела его.

— Должна сказать, что выглядите вы как настоящий джентльмен, хотя и вынуждены зарабатывать себе на жизнь.

Он обернулся ко мне с легким поклоном:

— То же самое я могу сказать и о вас.

Обо мне? Что я выгляжу, как…

— Это что, комплимент? – В общем и целом, мне нравилось малинового цвета платье, которое я надела по такому случаю. Оно было расшито голубой нитью и при малейшем движении цвета переливались, переходя один в другой. Мисс Хэнсфорд помогла мне завить волосы мелкими кудряшками, и, по моим ощущениям, я недурно вписывалась в общую картину.

— Пожалуй, что так. – Выражение его глаз я расценила как предложение мира. Или искупительную жертву.

Кивком головы я дала понять, что принимаю ее.

В этот момент к нам подошел мистер Стенсбери и поклоном приветствовал меня.

Я присела перед ним в реверансе.

— Сегодня вечером вы прелестны как анютины глазки, мисс Уитерсби.

Мистер Тримбл выразительно приподнял бровь, словно намекая на то, что он опять оказался прав.