Онлайн книга «Массандрагора»
|
– А если город? – спросил Пашка. – Город? – Да, туристический город, жилой, современный, с людьми. Ведь туристы ездят в Париж или Токио, верно? – Ну ездят… – Вот и мы поедем. Тамара издала страдальческий стон, но ничего не ответила. Они спустились вниз, и Пашка окончательно убедился, что станция тут другая. – «Северная-14», – прочитала название станции Алина. – А там вроде семнадцатая была? – Семнадцатая, – задумчиво подтвердила Тамара, разглядывая серую облицовку овального вестибюля, утыканного аляповатыми колоннами с витиеватыми капителями. Снаружи колонны были покрыты толстым слоем стекла. При этом освещение было слабое, желтое, и холл выглядел довольно мрачно и тоскливо. – Итак, мы попали на другую ветку. Здо́рово. Плутали-плутали и заплутали еще больше. – Напоминает «Автово», – сказал Пашка. – Напоминает, да не оно, – заметила Тамара. Они медленно вышли к перрону. Пашка решил проникнуть в диспетчерскую и попытаться оттуда позвонить. И тут краем глаза он что-то заметил. На скамейке справа кто-то сидел! Он резко развернулся. – Не стреляйте… – пролепетала маленькая худая женщина лет сорока, светленькая, со спутанными волосами, в таком же блеклом платьице и стоптанных туфлях – настоящая «серая мышка». Обеими руками она сжимала небольшую сумку. – Вы пришли наконец!.. – Ой, а вы кто? – Тамара подбежала к ней. – Вы работаете здесь? Где мы находимся, не подскажете? – Пожалуйста, нет-нет, – замахала руками женщина. – Я ничего не знаю! Я… мне… вы не видели моего Васеньку, Васеньку не видели? Закрыв лицо руками, она горько зарыдала. Девушки принялись успокаивать ее. – Вы давно здесь? – спросила Алина, гладя ее по руке. – Сутки! Сутки уже! – услышали они сквозь рыдания. – А мой Васенька потерялся! Сыночек… Пашка растерянно встал рядом. Вот и еще люди, затянутые с «Горьковской»! – Вы не видели моего сына, не видели? – продолжала рыдать женщина. – Сколько ему лет и где вы его видели в последний раз? – спросил Пашка. – Семь лет, семь годочков, почти восемь, – не унималась женщина. – Мы в Пушкин собирались пораньше, к сестре моей, давно уж собирались, да времени все не было… А у метро смерч налетел, жутко было, закружило все, я и… – Простите, но мы не видели вашего сына, – извинилась Тамара. – А вы хорошо искали? Куда он мог пойти? – Я… Я везде тут обошла, даже наверх поднималась, но нет его нигде. Может, он по рельсам пошел? Но это невозможно! Он воспитанный у меня, послушный ребенок, без моего разрешения – ни-ни, никуда!.. – Наружу выходили? – спросил Пашка. – Нет, я… Я не смогла выйти, там все закрыто! И телефон не работает – связи нет, понимаете? – А потом вы все это время просидели здесь? – спросила Алина. – Да, да. – Женщина вытерла слезы платком. – Пожалуйста, помогите найти моего сына, умоляю вас! – Наверху его нет, мы только что оттуда, простите, – сказала Тамара. Незнакомка тут же залилась новыми слезами: – И нет вокруг никого, совсем никого! Куда все подевались, объясните мне?! Это что, война? – Это не война. Хотя мы… сами точно не знаем, – осторожно ответила Тамара. – Но теперь вы не одна и… – Вы есть хотите? – спросила Алина. – Вы же сидите тут целые сутки! У нас и сыр и мясо есть… – Нет, не хочу! – Женщину сотрясали рыдания. – Вы не поможете мне, не поможете, я знаю… Пашка взвыл и кинулся к диспетчерской. Сейчас он к чертям собачьим разнесет эту дверь и дозвонится до людей! – Ты куда? – крикнула ему вслед Тамара. – Я сейчас! Пашка подбежал к диспетчерской, прицелился и, не раздумывая, выстрелил в дверь, ближе к замку. Бластер вздрогнул, на его панели моргнула красная лампочка, а дуло окутало мягкое голубоватое свечение – беззвучно, без отдачи. Никакого яркого луча и звуков «пиу-пиу». Зато от двери посыпались искры, брызнул раскаленный металл, и на месте ручки образовалась круглая дыра размером с небольшое яблоко. – Не устрой там пожар! – крикнула Тамара, выглянувшая вслед за ним в вестибюль. – Ты что там, полную мощность выставил? Убавь! Пашка ногой толкнул дверь и прошел внутрь. Еще одна диспетчерская, практически ничем не отличающаяся от других. Такие же пульт, стол, шкаф, плакаты в советском стиле, но на исковерканном русском. И телефон. Совсем древний, черный, он висел на стене, и провод его был цел – уходил в стену без всяких розеток. Пашка схватил тяжелую эбонитовую трубку. Сигнал! В трубке гудел сигнал! Это был мощный, солидный, умиротворяющий звук цивилизованного мира, и Пашка сразу успокоился. Так… Он поискал глазами листок с номерами телефонов. Ага, вот, первая же строка в списке: «Д журња. Т л. 012». Дежурная, наверное. Он набрал номер. – Халло, диежурня слушае, Катаржинка Богуч, – раздался сонный, недовольный женский голос. – Што случилось-шта? Пашке тут же представилась толстая дородная тетка с красным платочком на голове, которую оторвали от чая с бубликами или любимого кроссворда. – Алло, алло, барышня! – по-старомодному закричал он. – Помогите нам! Мы застряли на станции «Северная»… э… «Северная-13»! Тьфу ты! Нет, «Северная-14»! – Сиеверная-чатарнацить? – переспросила тетка. – Ви есть кто? Ась? – Нас тут четверо, мы заблудились и не можем выйти; помогите, пришлите кого-нибудь! – Какайная зона ваша системайная зарубка? – Чего? – растерялся Пашка. – Зарубка ти составляй на карта-ште? Твой карточкавый нумбер какой есть? Пашка заскрипел от бессилия зубами. Он ничего не понимал! Насколько ж далек был мир, с которым он разговаривал… – Нумбер карточки сказати мне, бистро! – Номер карточки? Какой карточки? Мы не из вашего мира, поймите, я вообще плохо вас понимаю! – закричал Пашка. – Како ви попадай на Сиеверная-чатарнацить? – начала раздражаться диспетчерская матрона. – Нумбер секционки – який он? На стене ти видети его? Ти понимати меня? «Секционка»? «Карточкавый»?! Пашка заскрипел от злости зубами. Что там должно быть на стене? Номер какой-то секции? Не было никаких номеров! Вроде. – Мы. Попали. Сюда. Нечаянно, – четко и медленно начал проговаривать он слова, поняв, что все равно других вариантов общения нет. Надо самому коверкать слова, до предела упростив язык. – Мы не есть ваш мир. Наш мир есть очень далеко. Мы попадать из аномалий. Портал, ураган. Не специально. Тут никто не есть. Нас спасти, пожалуйста. И еще много люди, пропадать, наверное! Мы не знать, где есть находиться выход. Честное. |