Онлайн книга «Завещание великого шамана»
|
– Слушай, Саня – чисто выбритый Владимир благоухал модными ароматами, – я все думаю, ты где взял все это? Заходил – на тебе один костюмчик был, куда все это прятал? «Следователь выискался!» – про себя усмехнулся я. – Возьми это все себе, – остановил я его руку. – Пригодится! – Ну, спасибочки, за подарочек! Как только буду бриться, так тебя добрым словом вспомню! Это от кого такое изобилие?! – Владимир заглянул в корзинку. – А это Александр для нас расстарался.., – Аркадий Валентинович пытался разделать курицу. – Свеженького пивка и воблы, эх, как сейчас нам не хватает! – Владимир примостил коробочки под матрац и сел за стол поближе к окну. – Садись, в ногах правды нет! – он хлопнул ладонью возле себя. – Так и тем, на чём сидим, правды тоже немного, – отшутился я. Рассмеялись и навалились на еду. Поели и дружно убрали всё со стола, Владимир достал карты. – Ну, что? Пару партий в буру? – он ловко перетасовал карты и протянул их священнику. – Сын мой, я играю только в подкидного, – вежливо отстранил руку с протянутой колодой. – Ну, тогда ты, изобретатель. Аркадий Валентинович сдвинул колоду, и Владимир, с ловкостью фокусника стал раздавать карты. «Любопытно посмотреть, о чём он думает», – раз, и мой мозг настроился на резонанс с мыслями бывшего зэка. «Ладно, с попа нечего взять, а вот эти два технаря, должны быть, при бабках, подманим потихоньку и обдерём, не впервой» – Опа-на! Ваши ставки, господа конструкторы! Предлагаю сначала по пятьдесят, – он поправил колоду, лежащую на столе. – Что говорится в священных писаниях о жажде наживы? – обратился я к священнику. – Корыстолюбие и сребролюбие – есть тяжкий грех, – оживился священник. – Хорошо устроились церковники: везде у них грех, бог он все видит, а кто этого бога видел? – Я видел, и не раз! – спокойно ответил я ему. – Ну ты. Саня, и даешь! – Владимир, сбросив карты, с изумлением воззрился на меня. Отец Агафон даже откинулся на спинку вагонной полки. – И какой он, бог, которого ты видел? – потянулся за прикупом банкующий. – Обычный, мыслями и поступками похож на нас, а вот увидеть его целиком, я бы сказал, – затруднительно. – Дык, ты сам сказал, что видел? Разыгрываешь? – Ничуть! Более чем серьёзно говорю! Видел и не раз, беседовали, кое-чем он мне помог… – И о чём вы с ним говорили, сын мой, – священник подался вперёд. – О разном… Больше о судьбах людей, устройстве мироздания… Просил он меня помочь в разных делах… – Да ты, Санёк, у нас прям второй Иисус Христос! Сын божий! И что, тоже на распятие пойдёшь? – Не богохульствуй, сын мой! – грозно пророкотал отец Агафон. – Да нет, батюшка, отчего же, пусть говорит! А что есть Иисус? А может он просто проводник интересов бога на земле? – Послушайте, Александр! – подал голос Аркадий Валентинович, – я понимаю, что вы нас разыграли. Скажи вы, что бога нет, и мы горячо станем вас убеждать в обратном. А вы заявили, что он есть и даже что видели его и разговаривали с ним. Хитро! Церковь хранит доказательства божьего бытия, а у вас есть доказательства, кроме ваших слов? – А давайте сыграем в карты, может, и доказательства найдутся? – я подвинул к себе прикуп и снял верхнюю карту. Это была шестёрка. «Так, активация информационного поля – раз, посмотрим, что там у него… Ага десятка, так меняем на семёрку. Туза – на восьмёрку, пусть удивится, когда снова посмотрит карты…» – Открываемся, господа конструкторы, – Владимир широким жестом руки пригласил нас к игре. – У меня вот, – Аркадий Валентинович веером разложил свои карты и, взяв несколько сброшенных, стал их разглядывать. – Недурно, весьма недурно, – похвалил Владимир, – а у тебя, Саня, что? Я, не торопясь, выложил карты одна за другой, бросая их по старшинству. У Владимира от удивления округлились глаза, когда я бросил последним туза. – Не может быть! – у меня так же! – он просто поменялся в лице, когда увидел свой набор карт. – Чёрт! У меня же был туз! И десятка! Я сам видел… – Так туз только у меня, а остальные – в колоде. Владимир, поднял первую карту – туз, вторую – снова туз! Резким движением перевернул остальные карты и рассыпал их по столу. Даже отец Агафон с интересом уставился на веер тузов. – Э-э, да тут вся колода никуда не годная! – подвел итог радиоконструктор, бросив карты на стол. Они, крутнувшись в воздухе, превратились в ярких бабочек. Запорхав по купе, бабочки, словно цветные банты, расселись вокруг. Священник перекрестился: – Чудны дела твои господи! – Не совсем и чудны, скорее – чудесны! – откликнулся я. – Владимир, ты говорил что-то про пиво? Какое предпочитаешь? – Можно и «Балтику»… Холодненькое, сойдёт… – А вот и пиво! – запотевшие бутылки блеснули на столе. Аркадий Валентинович, от изумления, резко привстал с места и стукнулся головой о верхнюю полку. – Так вы просто фокусник! Да, да, – фокусник высокого класса! Браво мастеру! – А вот тут вы ошибаетесь, я же говорил, что это не фокусы. Тот бог, с которым говорю я, всемогущий и, действительно существующий, просто взял и назначил меня своим другом и помощником. А давайте, я повторю чудеса, которыми в свое время славился сын божий! – Сын мой, а не будет ли это кощунственно? Мы верим вам и без повторения чудес Иисуса. – Не беспокойтесь, отец Агафон, все благочинно и благопристойно! Я не собираюсь ходить босиком по воде, её тут нет, а вот воду в вино превратим. Для этого нам понадобится чаша, в которую на тайной вечере сын божий наливал воду. – Чаша Грааля, Александр, даже светила от истории не знают, как точно она выглядела, – священник озабоченно смотрел на меня. – Так-то светила, о то – сам бог! – активация информационного поля прошла чуть медленнее обычного и вот она – священная чаша! Аркадий Валентинович осторожно потянулся к чаше, отдёрнул руку и вопросительно посмотрел на меня. Я кивнул ему – можно! Радиоконструктор взял в руки чашу. Зачем-то понюхал её, постучал пальцем по краю: – Деревянная… И остругана так грубо… Святой отец, а вы что скажите по поводу этой чаши? Священник, перекрестившись, бережно взял в руки деревянную чашу, поворачивая ее, рассмотрел со всех сторон. – Я видел этот предмет только на рисунке, да и то – этот рисунок был сделан на основе словесных описаний некой чаши, по преданию принадлежавшей Иисусу. |