Онлайн книга «Конго Реквием»
|
Одри попала в точку. Гаэль прошагала вокруг фонаря. Чавканье и ворчанье бездомных, казалось, стали громче. – Возможно, он хотел понаблюдать за мной под другим углом… – Что ты в действительности о нем знаешь? – Ничего или почти ничего. Он практикует только в своем кабинете, на улице Николо. Никаких консультаций в больницах, никаких иных профессиональных обязательств. – А про семейную жизнь? – Вроде бы у него есть жена и двое детей, но я не смогла проверить. – Еще какие-нибудь сведения имеются? Гаэль объяснила, что ничего не нашла в Интернете – хотя верилось в это с трудом, – потом, после некоторых колебаний, рассказала и о своем неудавшемся взломе. – Ты хоть понимаешь, чем рисковала? – Ножом под ребра. Одри захохотала над богатым воображением Гаэль, но тут же замолкла: слишком быстро она выкинула из головы предшествующие события. – Даже не заходя так далеко, он мог просто подать жалобу. – Он ничего не заметил. Я сослалась на внезапный приступ тревоги. Он посоветовал обратиться к другому психиатру и любезно подтолкнул к двери. – Вы договорились о следующей встрече? – Пока нет, но… – Но? – Я боюсь, что он за мной следит, наблюдает… Когда он снова появился, то был уже в курсе той истории в Сент-Анн. Рассказал, что ему позвонили из больницы. Я уверена, что он соврал: официально он просто не существует. Одри скрутила новую сигаретку и уселась на скамейку, освобожденную предыдущими обитателями. Добрый знак. – А эта парочка? – спросила она, указывая на громил напротив. – Каторжникам приковывали пушечное ядро к ноге, у меня их два. – Они же тебя охраняют, верно? Гаэль пожала плечами. Она опасалась куда более извращенной угрозы. Психологического вторжения, заразы, с которой подобные телохранители ничего не могли поделать. – Ты так и не сказала, чего от меня хочешь. – Чтобы ты разузнала о нем, с твоими возможностями. – Всего-то… Гаэль наклонилась к девице в брезентовой куртке: она была сыта по горло ее снисходительными выкрутасами. – Я проверила, что могла. Говорю же, этот тип словно не существует. Он нигде не учился. Не связан ни с одной больницей. Не числится ни в одной ассоциации психоаналитиков. – Но он есть в справочнике? – В «Желтых страницах» [40], как психиатр, но не в общем справочнике. – Это ж нормально для профессионала? Гаэль неохотно кивнула. – Как ты с ним познакомилась? Еще один отрицательный штрих в ее деле. – Я уже не помню. – Как это? – Думаю, на какой-то вечеринке. Самое вероятное предположение. Я наверняка была под кайфом или на таблетках. У меня бывали моменты… скажем, неполной ясности сознания. Одри прикурила свою самокрутку. Казалось, она колеблется, стоит ли ввязываться в эту странную историю. Ни слова ни об Эрване, ни о Падре: она знала, что те в Африке. – После всего, что я пережила за последние месяцы, – продолжала настаивать Гаэль, – мне есть чего опасаться, верно? – Дай мне его имя и адрес. Я позвоню, когда что-то узнаю. – У тебя есть мой телефон? – спросила Гаэль, протягивая заготовленный листок. – Как и у всех в группе, – бросила та, уже уходя, засунув руки в карманы. Получи прямо в морду. – Могу я задать тебе вопрос? – крикнула Гаэль. Одри обернулась: – Какой? – Почему ты занимаешься… этим каждую среду? Офицер судебной полиции Венявски бросила насмешливый взгляд на оборванцев, чьи тени терялись в испарениях печек и контейнеров. – Я отсюда родом. И если бы не твой брат, здесь бы и оставалась. 31 После беседы с отцом они снова пустились в путь в направлении Анкоро. Расстояния и длительность больше не имели смысла. Путешествие, которое они должны были завершить где-то в середине дня, к вечеру по-прежнему продолжалось, и Сальво предсказывал еще часов пятнадцать дороги. Эрван больше не реагировал. Двадцать часов в машине его доконали. Неровное колыхание на ухабах погрузило его в некую прострацию, из которой он относительно выныривал только в те моменты, когда они проезжали очередной пост, – наличность, пополнение запасов и снова в путь… Сидя на заднем сиденье, он, как во сне, наблюдал за трудностями продвижения: алые лужи, листья, хлещущие по ветровому стеклу, булыжники, оказывающиеся под капотом, жирная грязь, в которой они буксовали… Приходилось вылезать, подкладывать металлические листы под колеса, толкать, погружаясь в землю, похожую на разодранную плоть. А еще нужно было рубить, поднимать, раздвигать ветви, стволы, лианы… Когда дорога освобождалась и они трогались с места, при каждой встряске его сводила судорога, а о том, чтобы заснуть, конечно же, и речи не было. В довершение картины кондиционер в машине вышел из строя. Они ехали с открытыми окнами, что служило приглашением на борт самых разных тварей. Комары, слепни, осы, непонятные разновидности, и все чудовищных размеров… Покрытый слоем репеллентов и крема от укусов, француз говорил себе, что одна из этих гадин наверняка его чем-нибудь уже заразила. Вцепившись в ручку двери, он представлял себе паразитов, которые размножаются в его крови, уничтожая красные кровяные тельца. Теперь они катили в сумерках. Стекла пришлось поднять из-за ливня. Внутри трясло, как в ящике с инструментами. Дождь был таким яростным, будто сама ночь разбивалась об их «тойоту» на миллиарды частичек. Вдали проблескивали молнии, напоминая прожекторы с гигантской сторожевой вышки, проверяющие, хорошо ли сделана работа и понял ли мир, кто здесь главный. Прокручивая в голове разговор с отцом, Эрван зажег лампочку, чтобы еще раз просмотреть фотографии «Саламандр». С их соломенными шляпами, цветами в волосах и мальчишескими фигурами, они походили на сборище муз семидесятых годов. Ему виделось, как на это изображение накладывалось другое: гроздья гвоздей, воткнутых в их тела, осколки зеркал, вонзенные в глазные яблоки, раны в брюшной полости – именно там, откуда убийца изъял их органы и куда поместил волосы и ногти будущей жертвы… Эрван приехал сюда, чтобы выяснить личность убийцы Катрин Фонтана, но медсестра, возможно, была и вправду седьмой жертвой Человека-гвоздя. Зато Фарабо хранил секрет, о котором сыщик даже не подозревал. Мотив мести… В таком случае почему, начиная с Кати, цели переменились? Ни Колетт Блох, мать семейства, ни Ноортье Эльскамп, монахиня, не принадлежали к клану Белых Строителей. И почему Фарабо не убил Мэгги де Креф, дочь одного из самых влиятельных лиц в Лонтано? Трудно найти более мощный символ, чтобы задеть основателей шахтерского города. |