Онлайн книга «Конго Реквием»
|
Их расследование носило частный характер, никаких законных оснований у них не было, но все двери перед ними распахивались. Ведь одним из детективов была графиня София Монтефиори из знаменитой семьи Бальдуччи. Город наблюдал, как она росла, и восхищался ею как блистательным представителем тосканской аристократии. Все флорентийцы следили за ее путешествиями, замужеством, рождением Милы и Лоренцо по журналам, рассказывающим о жизни знаменитостей. Между прочим, ребенком София играла в парках этих отелей, пока ее отец вел деловые переговоры в закрытых гостиных, устраивал приемы или обедал со своим кланом. И все же они не добились и тени результата. В час дня, когда они уже начали убеждать себя, что разумнее все бросить, им улыбнулась удача. Выходя из туалета в лобби последнего палаццо – немного холодной воды на затылок и таблетки, чтобы снять подступающий приступ, – Лоик обнаружил Софию, беседующую с официантом, одетым на старинный манер: кремовый пиджак, черный накрахмаленный галстук-бабочка. Мужчине было около шестидесяти, но он казался таким же вечным, как статуи на площади Синьории. – Позволь тебе представить Марчелло, – улыбнулась София. – Он проработал больше двадцати лет у нас во Фьезоле. Лоик для приличия поприветствовал его. Их изыскания сворачивали в сторону семейных альбомов, а его боли брали верх над всеми иными соображениями. – Марчелло кое-что видел, – добавила она. Не говорить, не двигаться. Пусть дурнота сама рассосется, пока лекарства сделают свое дело. Он не понимал, каких сенсационных известий здесь можно ждать: консьерж отеля только что заверил, что не видел ни одного африканского гражданина вот уже много недель. – Это произошло не здесь, – уточнила София, как если бы читала его мысли. – Рассказывай, Марчелло. – Было девять часов утра, – начал итальянец на прекрасном французском. – Я выезжал из Комеаны, деревни, где я живу, в пятнадцати километрах от Флоренции. – И что? – проворчал сквозь зубы Лоик, чувствуя, что приступ усиливается, вместо того чтобы утихнуть. – В окрестностях Синьи я заметил несколько машин в подлеске. – Их было видно с дороги? Марчелло позволил себе улыбку, сопровождающуюся поклоном: в его генетической программе одно было невозможно без другого. – Напротив, они были спрятаны. Речь идет о короткой дороге, по которой езжу, когда опаздываю. Кивок: «Продолжай». – Рядом с машинами стояли три здоровяка, вроде телохранителей. А подальше разговаривали мужчины в костюмах. Довольно странную они представляли картину, эти хорошо одетые люди, беседующие под деревьями. И вдруг я заметил знакомый автомобиль: «мазерати» синьора Монтефиори. Ошибиться я не мог: я же ухаживал за ним столько лет. Тогда я высунулся и сквозь листву разглядел il Condottiere! Лоик держал руки в карманах, чтобы скрыть их дрожь. В горле так пересохло, что ему казалось, будто он проглотил огонь. Сердце билось о ребра – тап-тап-тап… держись, твою мать! Держись! – Все нормально? София положила ладонь ему на руку. Ему захотелось влепить ей пощечину. – А с чего ты взяла, будто что-то не так? Он повернулся к Марчелло и приказал, как полицейский, обращающийся к обычному бандиту: – Продолжай. Среди них были чернокожие? Метрдотель казался удивленным. – Нет. Почему чернокожие? – А тех, других людей ты уже встречал? – Да, одного я знаю. Лоик выгнулся: его позвоночник словно попал в мясорубку. Лицо дергало тиком – он больше им не владел, черты искажались. Он задал вопрос наугад, не ожидая ясного ответа: – Кто это был? Марчелло улыбнулся: несмотря на неприятную манеру поведения француза и присутствие графини, которое его смущало, говорил он по-прежнему неторопливо и почтительно. – Флоренция – маленький город. Я здесь родился, здесь и умру. В конце концов оказывается, что ты знаешь всех… – Кто это был, мать твою! – Успокойся, Лоик. Лоик вытер пот со лба и отступил на шаг, словно говоря своей спутнице: «Твой черед». – Кто это был, Марчелло? – Джанкарло Баладжино. – Тот тип со свалок? – Он самый. София повернулась к Лоику: он нуждался в переводе. – Баладжино очень известен во Флоренции и пользуется дурной славой. Он появился в восьмидесятых годах и сделал себе состояние на обработке отходов. После многих лет тюрьмы он нанял бывших заключенных, чтобы те собирали мусор и трудились на его заводах по переработке. Внешне – прекрасный пример социальной реадаптации, но никто в точности не знал ни чем занимались эти типы, ни в каких отношениях с мэрией состоял сам Баладжино. Поговаривали о взятках, расхищении бюджетных средств, рэкете… Для Италии – рутина. Все это никак не увязывалось ни с Конго, ни с торговлей оружием. – Он был другом Джованни? – Нет. – Врагом? – У отца не было ни друзей, ни врагов. Только партнеры. Эти готовые формулировки казались особенно пустыми теперь, когда жестянщик пребывал в могиле. – Ты с ним уже встречалась во Фьезоле? – Никогда. От этого субъекта несет серой, и пусть отец не был ангелом, он никогда бы не показался на люди рядом с такой мразью. – За что он загремел в тюрьму? Марчелло вмешался – он, очевидно, был счастлив, что внезапно оказался приближен к команде самых шикарных следователей во Флоренции. – Если мне будет позволено, – выдохнул он, – в свинцовые времена [64] Баладжино принадлежал к NAR, Вооруженным революционным ячейкам, одному из крайне правых военизированных итальянских движений. Его прозвали il Nazista [65]. Был арестован за вооруженный грабеж. Позже его обвиняли и в других преступлениях: убийстве одного журналиста и теракте на вокзале в Болонье, но в результате оправдали. В Италии невозможно отделить правду от легенды. Лоик чувствовал, что запутался, но, по крайней мере, ломота и дрожь утихли. Может, в конечном счете лучшее, что он может сейчас сделать, – это вздремнуть в одном из кресел в холле отеля… – Кроме моего отца и Баладжино, в то утро кто там еще был? – продолжила София. |