Книга Комната с белыми стенами, страница 14 – Софи Ханна

– Динамизм? – подсказываю я.

– Зато теперь у меня появился в жизни реальный вызов – у меня нет работы! – Тэмсин пытается придать голосу оптимизм. – Нет денег! Мне придется искать денежки, чтобы сохранять крышу над головой.

– Джо сможет оплачивать ипотеку? – спрашиваю я. Честное слово, мне ее жалко. – Временно, пока ты не найдешь новую работу?

– Нет, но мы могли сдавать его кабинет какому-нибудь пофигисту, которому не влом ходить через нашу спальню каждый раз, когда ему среди ночи приспичит в туалет, – беспечно отвечает Тэмсин. – Он может стать нашим другом. Когда я в последний раз обзаводилась новым другом?

– Когда познакомилась со мной. – Я пытаюсь забрать у нее стакан джина с тоником. – Отдай мне! Я принесу тебе апельсиновый сок.

Тэмсин еще крепче сжимает стакан.

– Ты тоже зануда, – обвиняющим тоном заявляет она. – Мы с тобой одинаковые. Нам обеим нужно научиться плыть по течению.

– Как бы течение не оказалось потоком рвоты… Может, я все-таки позвоню Джо? Он мог бы…

– Н-н-е-е-е-т! – Она шлепает меня по руке. – Все нормально… Я безоговорочно принимаю этот шанс все изменить. Может, я даже начну носить голубое или красное вместо черного и белого… Слушай, знаешь, что я сделаю завтра?

– Отбросишь коньки от алкогольного отравления?

– Пойду на выставку. В Национальной портретной галерее или в Хейварде наверняка есть что-то стоящее. И пока я буду там, знаешь, что будешь делать ты? – Тэмсин громко рыгает. – Ты будешь торчать в кабинете Майи, лепеча что-то вроде: «Да-да, конечно. Я согласна на эту высокооплачиваемую работу». Если тебе будет стыдно за то, что ты получаешь слишком много денег, можешь какую-то их часть отдавать мне. Совсем немного. Или, если хочешь, даже половину.

– Эй, да ты только что предложила нечто разумное!

– Кажется, да, – хихикает Тэмсин. – Социализм в миниатюре. Будем участвовать в этом деле на пару с тобой, но принцип тот же самый: все, что есть у тебя, – мое, а все, что есть у меня, – твое; правда, у меня ничего нет.

– Тебе нужен какой-то доход. Мне только что предложили в три раз больше того, что я получаю сейчас… Нет, разве это не безумие?

Я выпила меньше, чем она, хотя тоже имею право.

– В чем проблема? – бормочет она, широко раскрыв глаза. – Это не нужно знать никому, кроме нас двоих. Лори прав: если ты профукаешь шанс, все решат, что ты последняя дура. А когда ты накопишь деньжат, как скряга Скрудж…

– Так это и есть величайший вызов, которого еще не было в твоей жизни? Заставить меня согласиться на работу, которая мне не по душе, чтобы затем прикарманивать половину моего заработка?

Я не уверена, она это серьезно или в шутку. Жду, когда же она признается, что шутит.

– Тебе не нужно будет содержать меня вечно, – вместо этого заявляет Тэмсин. – Лишь пока я не найду себе новую работу. Я бы, например, хотела работать в ООН переводчицей.

Я вздыхаю.

– Ты говоришь на каких-то языках, кроме алко-английского?

– Я научусь. Русский и французский – неплохое сочетание. Перед тем как уйти с работы, я «погуглила». В последний раз перед тем, как… – выразительно добавляет она, напоминая о своем бедственном положении. – Если владеешь этими двумя языками…

– Которыми ты не владеешь.

– …в таком случае нужна квалификация. Ее можно получить в университете Вестминстера, и ООН оторвет тебя с руками и ногами.

– Когда? Через четыре года?

– Через шесть.

– А может, я лучше поддержу тебя, пока ты будешь искать работу в своей области? – говорю я, подчеркивая три последних слова. – С твоим послужным списком ты получишь ее уже завтра.

– Нет уж, благодарю, – произносит Тэмсин. – Телевидения с меня хватит. Я и так там слишком засиделась. Я серьезно, Флисс. С тех пор, как окончила университет, я была рабом на галерах. Зачем мне новые кандалы теперь, когда я, наконец, вырвалась на свободу? Хочу пожить в свое удовольствие – гулять по парку, кататься на коньках…

– А как же изучение русского и французского? – спрашиваю я.

Тэмсин лишь отмахивается.

– Для этого будет масса времени. Может, поищу какие-нибудь вечерние курсы, но главным образом хочу… погулять, посмотреть по сторонам, пропитаться атмосферой…

– Ты живешь в Вуд-Грин.

– Ты не против добавить мне на квартирку в Найтсбридже, если вдруг я захочу перебраться в «двушку»?

– Прекрати! – говорю я ей. Похоже, шутка слишком затянулась. – Именно поэтому я и не хочу быть богатой. Не хочу превращаться в скрягу, которая думает, мол, это мое богом данное право иметь больше денег, чем мне нужно, и потому до последнего пенса оставлять их себе. И вот теперь я слушаю твою болтовню и думаю: «С какой стати мне отдавать половину моих потом и кровью заработанных денег ленивой транжире?» Я уже превращаюсь в этого самого скрягу Скруджа, и этом при том, что я еще даже не согласилась на эту работу!

Тэмсин растерянно моргает. Смысл моих слов доходит до нее с трудом. В конечном итоге она заявляет:

– Ты будешь злиться на меня.

– Не исключаю. Катание на коньках может стать последней каплей.

Тэмсин кивает.

– Все нормально. Отлично тебя понимаю. Если хочешь, можешь в лицо называть меня никчемной хапугой – главное, чтобы мне получать мою часть денег. Уж лучше слышать оскорбления от тебя, чем расхваливать себя потенциальным нанимателям, чувствуя себя так, как сейчас, – никчемной и никому не нужной… Ой, о чем это я?

Тэмсин шлепает себя по запястью, затем больно лягает мою ногу.

– Смотри, что ты наделала: твой негативизм полностью сгубил меня.

– Я откажусь от этой работы, Тэм, – говорю я. Она издает стон. – Что означает, что в конце недели я тоже получу приказ об увольнении. Мы можем вместе ходить в Национальную портретную галерею.

Скажи ей правду. Скажи ей, почему ты не можешь заниматься фильмом Лори. Тебе нечего стыдиться.

– Чушь собачья! – Тэмсин стучит кулаком по столу. – Если ты пойдешь туда, я в знак протеста против твоей… глупости отправлюсь в Музей естественной истории. Флисс, люди годами мечтают о том, что произошло с тобой сегодня. Ты обязана согласиться. Даже если ты бросишь меня гнить в канаве, а сама будешь копить бриллианты.

– Я говорю серьезно.

– И я тоже! Подумай, сколько времени тебе придется проводить с Лори, который будет неофициально тебе помогать, ха-ха-ха! – Она заливается смехом. – Даже слепому видно – ты в него по уши влюблена!

– Неправда, – твердо заявляю я. Возможно, это не такая уж и великая ложь. Если я могу перечислить все причины, почему мне не следует любить Лори, а я влюблена в него, – это должно означать, что я его не люблю, во всяком случае, не полностью. Как минимум я наполовину влюблена и наполовину нет. Если я влюблена в него, то как я могу думать, что он – мерзавец, и моя гибель, и мое проклятие?