Онлайн книга «Буря (сборник)»
|
– Ты, что ли? Я подскочил к окну, взялся за косяк рамы, встал на каменный выступ фундамента и, поднявшись, оказался прямо против её лица. Она была в одной ночной сорочке, волосы на роспуск. Я спросил, можно ли войти, и, не дожидаясь ответа, забрался в дом. Тут же прикрыл за собой окно. – Чтобы не подслушивали. Она сладко зевнула, потянулась, сложив за головой руки. И я готов был уже обнять её, но она предупредительно отшатнулась. – Не смей! Слушаю. Чего притащился? Мы же договорились! – Да вы ложитесь, чего стоять-то? А я сюда, на стул сяду. Видите, на каком большом расстоянии от дивана? Ложитесь. Она послушно легла, накинула на себя и натянула до подбородка простыню. – Я всё слышал… – признался я. – Не специально, так получилось. Я плавал. Слышу, у вас кто-то в дверь легонько так – стук-стук… Мало ли чего… Пошёл посмотреть. И подслушал. Немного… Так у вас правда – всё? – Правда. Как же мне захотелось её за это расцеловать! Но я же дал обещание и держал слово мужчины. – Всё? – спросила она. – Нет. Скажите… вы любили его? – Это тебе зачем? – Значит, любили. А он вас? – Тебе что, делать больше нечего? – Значит, тоже любил. – Идиот! – Вот вы сказали, «идиот» – обидно должно быть, верно? – а я даже ни капельки не обиделся. Мне от вас ничего не обидно. Разве это не любовь? Почему вы молчите? – Да потому, что с тобой бесполезно разговаривать. Ругаешь тебя, ты счастлив, ласкаешь, ты опять счастлив. – А вы хотите, чтобы я был несчастлив? – Ничего я не хочу. Шёл бы ты, а? – Разве я мешаю вам спать? Спите на здоровье. – Как же, уснёшь тут! – Знаете, когда я бываю несчастлив? Когда вас нет рядом. Вы вот гоните меня, а знаете, о чём я всё время мечтаю? Прийти к вам, сесть на полу, как тогда, у дивана и смотреть, как вы спите. Всю ночь! Утром сварю и подам кофе в постель. Думаете, мне «этого» надо? Мне, может быть, «этого-то» как раз меньше всего надо. Вспомните, сколько мы с вами знакомы! Вы же про меня знаете всё! И я про вас… если и не всё, то очень много… И почему я не родился в Сусумане? Я бы с детства, со школы любил только вас! Вы смеетесь? – Да нет, слушаю… твой бред. – Это не бред, это я пытаюсь рассказать о том, что испытываю к вам… Может, и плохо объясняю… Но если б вы только могли представить, что чувствую я, глядя на вас! Не знаю, может, это и неприятно, когда тебя так любят, меня, во всяком случае, ещё никто так не любил и таких слов никто ни разу не говорил… Не знаю, может, это и неприятно… Но я не могу не говорить… Я каждую чёрточку вашего лица люблю, так мне всё в вас мило, даже когда вы ругаетесь! – Ты ещё не знаешь, как я могу ругаться. – Надеюсь, и не узнаю. Не дам к тому повода. – Прямо какое-то кино! Ничего смешнее в жизни не видела! – Смейтесь, смейтесь… А я всё равно скажу. Сегодня подумал… Когда в трамвае к Лапаевым с утра ехал. Конечно, нам, может быть, и стыдно было бы явиться перед всеми в виде жениха и невесты… – Во-от! Наконец-то! – Но в конце концов мы можем уехать! Я работать пойду… – Учиться бросишь? – Зачем? На вечернее отделение могу перевестись, если вам так надо. – А тебе уже нет? – Мне всё равно. Лишь бы вы были рядом. – Значит, спать ты мне сегодня не дашь. – Почему? Спите… Я могу и молча сидеть. Буду сидеть и глядеть на вас, а вы спите. – Никит, прошу тебя – иди домой? Вдруг тебя хватятся, что подумают? Нехорошо. Иди… И ни о чём не думай… Помнишь, говорила тебе? Сама люблю тебя. Да, видно, не судьба. – Ну почему, почему? – возмутился я. – Э-эх ты-ы – почему-у! Неужели ты так ничего и не понял? – Что? Что я должен понять? Она села на диване, нервно поправила волосы. – Да это же ты меня к нему и толкнул! – Я?! Но я уже и сам понял, что это так, что причиной всему были мои откровенные разговоры. И спросил тихо, едва переводя дыхание: – А если бы не появилась Mania, вы бы… – Да! Да!.. – почти выкрикнула она. – А теперь уйди! – Хорошая вы моя! Она зажала уши руками. – Всё! Ни слова больше! Уходи! Сию же минуту! – Через окно? – Через окно! Я встал и хотел уже пойти к окну, но не выдержал, повернулся и бросился к ней. Это было какое-то безумие. Мы точно прощались навек. Обнимались, целовались, чуть не плакали… Не буду описывать бессмысленные наши слова, которыми сопровождалось это безумие. Но до последней близости дело всё-таки не дошло. Да и не стремился я к этому. Но больше всего, конечно, боялась этого она. Не знаю, сколько длилось наше безумие, оба мы были пьянее вина. И отстранились друг от друга с трудом. – Не приходи больше, – шептала она, крепко держа меня за руки и не допуская до себя. – Не придёшь больше, нет? – Приду. – Знаю. Только дай слово. Теперь, прямо сейчас дай слово: что больше никогда, – я недовольно дёрнулся, – ну-у… до тех пор, пока будет можно, потом, когда-нибудь в будущем… ты больше не прикоснёшься ко мне… жили же мы прежде без этого. – Хорошо! Только и вы дайте слово, что дождётесь меня… когда, по-вашему, будет можно… – Я не могу тебе этого обещать. – Почему? – Потому что я скоро буду старая… Вот и представь, как горько будет мне, когда ты наконец это поймёшь – а ты поймёшь, не спорь! – и с чем я тогда останусь? – Уверяю, никогда этого не случится! Кля… – Не клянись, не надо! Давай так… Пока ты учишься – ладно? – Честно? – Могу даже перекреститься, хочешь? Думаешь, не умею? – Раз в церкви были, значит, умеете. – И ещё… Не будем друг на друга держать обид. Что бы ни случилось. Хороню? – А что может случиться? – Всё может случиться. Она горестно улыбнулась. Я спросил: – О чём вы? – Я с тобой как будто в юность вернулась! Будто мне не двадцать восемь и не вдова я, а твоя одноклассница! Я заплакал, опустился перед ней на колени, стал целовать её руки. – Спасибо вам за всё! – И тебе спасибо, хороший мой мальчик! Ну, а теперь всё, иди… И помни наше обещание! |