Книга Космо Хилл. Супернатуралист, страница 35 – Йон Колфер

Подозрения Повторюшки о том, что он не такой, как все, подтвердились в его девятый день рождения. До того времени он надеялся, что просто не вышел ростом для своего возраста. Но к девяти годам задержка физического развития среди детей Бартоли стала настолько очевидной, что не могла не повлиять на его жизнь.

Доктор Бартоли сам пригласил Повторюшку в кабинет для ежемесячного обследования. Люсьен стоял у дверей великого человека в своем тонком, как бумага, спортивном костюме и дрожал от холода. Доктору Бартоли нравилось, когда кондиционер воздуха был настроен на сорок пять градусов по Фаренгейту. [3] Он считал, что холод положительно влияет на умственные способности.

— Итак, Люсьен, — сказал Бартоли, открывая файл Повторюшки на своем персональном компьютере. — Посмотрим, как ты развиваешься. Встань на нужное место.

Повторюшка встал в центр красной окружности на полу. Бартоли стал ходить вокруг него с сантиметром и прибором для измерения черепных костей. Он нервно откашливался и что-то невнятно бормотал, измеряя каждую часть его тела, его туловище, голову.

— Еще одна неудача, — сказал доктор, устало опускаясь на стул. — Все как у остальных. В чем я ошибся?

Повторюшка не мог ответить на этот вопрос. Ответа и не требовалось, потому что врач говорил сам с собой, как часто это делал. Наконец Бартоли обратился к крошечному, дрожащему от холода мальчику.

— Итак, Люсьен, мне очень жаль, но я почти уверен, что ты не станешь выше. Размер твоей головы составляет одну четвертую часть тела, к девяти годам он не должен превышать одну пятую. Ты стал жертвой синдрома Бартоли.

Повторюшка почувствовал, как у него упало сердце. Он так надеялся на нормальную жизнь вне стен института.

— Не все потеряно. Возможно, у тебя обнаружатся способности, которые позволят тебе стать выше обычных людей. Может быть, доктору Бартоли удастся открыть в тебе особые таланты? Скажи, Люсьен, у тебя есть такие таланты?

Бартоли задал этот вопрос шутливым тоном, но весь напрягся в ожидании ответа мальчика.

Повторюшке было всего девять лет, но дураком он не был. Даже эти несколько лет приема лекарств и занятий, развивающих умственные способности, научили его точно оценивать ситуацию. Он понимал важность вопроса. Он также знал, что случается с детьми Бартоли, признавшимися в наличии у них особых талантов. Их переводили в другое крыло института и наблюдали за ними круглосуточно. Их пичкали таблетками, делали уколы и допрашивали, пока доктору Бартоли не надоедало ими заниматься.

Врач наклонился к нему.

— Ты что-нибудь видишь, Люсьен? Некоторые дети говорят, что видят странных существ. Ты их видишь?

Повторюшка мог тогда сказать правду. «Да, доктор, я вижу их. Синих созданий. Они тоже могут меня видеть. Иногда они приходят ко мне. Но это еще не все. Я могу помогать людям. Лечить их одним прикосновением».

Он мог сказать это, но промолчал, потому что не хотел провести всю жизнь в качестве подопытного кролика.

Поэтому Повторюшка посмотрел доктору Бартоли прямо в глаза и сказал:

— Вижу ли я что-нибудь? Конечно. Однажды я увидел оборотня у себя под окном, но тогда мне показалось, что он мне приснился.

Доктор тяжело вздохнул.

— Хорошо, Люсьен. В тебе нет ничего особенного. В качестве прощального подарка тебе я позабочусь, чтобы тебя послали в государственную школу, а не в приют Клариссы Фрейн. Можешь идти.

И все. Никаких извинений. Никакой компенсации за то, что он родился мутантом. Всего через шесть месяцев Повторюшку перевели из института в государственную школу-интернат, где он жил, пока ему не исполнилось шестнадцать лет. В течение всего этого времени он никому ничего не говорил о своих способностях. Они оставались секретом, пока в его жизни не появился Стефан. Однако даже Стефан не знал о нем всего. Но скоро он узнает, и тогда Повторюшке не избежать неприятностей.

Эллен Фаустино приказала отвезти Космо и Стефана домой на огромном лимузине корпорации «Маичи». Роскошный десятиколесный автомобиль был чуть меньше половины городского квартала в длину и оборудован холодильником (битком набитым), телевизионным окном, мягким диваном и даже раскладной кроватью. На Стефана вся эта роскошь не произвела ни малейшего впечатления. Он, нахохлившись, сидел на своем сиденье и яростно тер лоб, словно это могло помочь ему соображать быстрее.

— Знаешь, а мисс Фаустино права, — неуверенно произнес Космо. — Ты ни в чем не виноват. Ты делал то, что в твоих силах. Откуда тебе было знать, что разряды помогают им размножаться?

Стефан ничего не ответил. Когда он попрощался со своей старой преподавательницей, чувства вины и беспомощности нанесли ему двойной удар, от которого нелегко было оправиться.

А Космо поступил так, как поступил бы на его месте любой мальчишка. Он обследовал холодильник и набил карманы сластями. Потом съел то, что не влезло в карманы. Четырнадцать лет, проведенные в институте Клариссы Фрейн, научили его никогда не отказываться от еды, тем более дармовой. Возможно, следующие пару дней его будет тошнить от комбинированного воздействия кислотной ванны и еды всухомятку, но если бы оставил все эти сласти в машине, он бы еще долго не мог простить себе такой расточительности.

Стефан впервые заговорил, когда до Абракадабра-стрит оставалось шесть кварталов:

— Можете высадить нас здесь.

— Президент Фаустино приказала мне доставить вас до самых дверей, — возразил водитель.

— Может быть, — сказал Стефан, — но я не собираюсь сообщать вам адрес моей штаб-квартиры, по крайне мере пока.

Водитель рассмеялся.

— Дом тысяча четыреста пять по Абракадабра-стрит. Я уже послал координаты на спутник.

Услышав это, Стефан совсем приуныл. Супернатуралисты перестали быть тайной организацией. О них узнали взрослые. Корпорации уже начали использовать их в своих целях. Пройдет немного времени, и их включат в план стоматологического обслуживания и пенсионного обеспечения.

Когда Космо и Стефан вышли из лифта, их встретили Мона и Повторюшка, обрадованные возвращением друзей. Мона сразу же подбежала к ним, а Повторюшка вел себя как-то странно тихо, даже не сказал ничего язвительного, чтобы поприветствовать вернувшуюся пару. Его тайна бурлила внутри него, и ей не терпелось вырваться на свободу.

— Где вы были? — спросила Мона, обнимая одной рукой Стефана, а другой — Космо. — Мы думали, что вас замели.

Стефан сбросил ее руку с плеча.

— Установи параболу на крыше. Я хочу, чтобы она была настроена на двадцать четыре — семь.

Мона отшатнулась, словно получила пощечину.

— Мы волновались за вас, Стефан. Разве мы не заслуживаем объяснения? Разве мы четверо — не одна команда?