Книга Цыганка, страница 7 – Лесли Пирс

Но позже, стоя у дверей спальни и прислушиваясь к разговору доктора и миссис Крейвен, Бет поняла, что это не было простой предосторожностью.

— Она миниатюрная женщина, а ребенок крупный, — произнес доктор. — Кроме того, миссис Болтон немолода и слаба. Я оставляю ее на ваше попечение, миссис Крейвен, но если вас что-либо встревожит, сразу же посылайте за мной.

Сердце Бет забилось быстрее от страха. Через некоторое время мама закричала от боли, и страх девушки только усилился. Сэма до сих пор не было. Миссис Крейвен не пускала Бет в спальню.

— Если понадобится помощь или снова придется идти за доктором, я тебя позову, — твердо сказала она. — Иногда дети рождаются очень долго. И не обращай внимания на крики — почти все женщины кричат в таких случаях, и это ничего не значит.

Сэм вернулся вскоре после десяти, и миссис Крейвен сразу же послала его за доктором. Она не объяснила причину, но на ее большом лице читалась тревога.

Пришел доктор Гиллеспи и сразу же исчез за дверью спальни.

Приблизительно в полночь Гиллеспи вернулся в кухню и попросил горячей воды, чтобы помыть руки. На нем не было сюртука, а рукава рубашки были закатаны до локтей. Намыливая руки, доктор через плечо посмотрел на Сэма и Бет.

— Нужно как можно быстрее вынуть ребенка, — сказал он. — Пожалуйста, принесите мне чистые полотенца и простыни. Вы оба напуганы, но постарайтесь не волноваться: с вашей матерью все будет хорошо.

Бет бросилась за полотенцами, доктор вернулся с ними в спальню и снова закрыл за собой дверь. Вскоре крики стихли, и Сэм предположил, что мистер Гиллеспи дал маме эфир.

Теперь в доме стало слишком тихо. За окнами все еще шел снег, заглушая стук колес изредка проезжавших по улице экипажей.

В доме тишину иногда нарушали покашливания и приглушенный голос доктора, отдающего распоряжения миссис Крейвен, да треск горящего в печке угля.

Сэм и Бет молчали. Они сидели за кухонным столом, бледные и встревоженные, поглощенные собственными мыслями.

Неожиданно из спальни послышались звуки — шорохи, топот и низкий голос доктора.

— Господи, какая крупная девочка! — воскликнула миссис Крейвен, и почти сразу раздался детский плач.

— Слава Богу, — произнес Сэм, рукавом вытирая пот со лба.

Вскоре из спальни вышла миссис Крейвен с укутанным в одеяло младенцем на руках. У нее был усталый вид, но на лице сияла улыбка.

— Это ваша маленькая сестра. Настоящая толстушка. — В голосе соседки звучала гордость.

Но ее запятнанный кровью фартук свел на нет радость, которую Бет могла бы испытать при виде сестры.

— С мамой все в порядке? — спросила она.

— Она скоро поправится, доктор как раз накладывает ей швы, — ответила миссис Крейвен. — А вы пока можете позаботиться об этой малышке, — сказала она, вручая сверток Бет.

— Положите ее в колыбель, поближе к печке, чтобы девочке было тепло. Мне нужно вернуться и помочь доктору.

Пока Сэм ходил за колыбелью в гостиную, Бет смотрела на лежащего у нее на руках ребенка. Она никогда раньше не видела новорожденного младенца. И хотя миссис Крейвен сказала, что девочка крупная, Бет она казалась крошечной, красной и сморщенной. У малышки были темные волосы. Глаза оставались крепко зажмуренными, но Бет понравился маленький ротик, который все время открывался и закрывался, как у рыбки.

Сэм принес колыбель.

— Думаю, сначала нам следует нагреть матрас и одеяло, — предложила Бет.

В гостиной уже давно не разжигали камин, а погода стояла холодная.

— Как она тебе?

Сэм посмотрел на новорожденную и осторожно погладил ее щечку пальцем.

— Страшненькая, — сказал он, поморщившись.

— Вовсе нет, — возразила Бет. — Она просто прелесть. Это все равно что смотреть на новорожденного котенка или щенка. Сначала все они похожи на крысят, но затем становятся очень милыми. С ней будет то же самое.

Они приготовили колыбель, заварили чай для доктора и миссис Крейвен и за этими заботами ненадолго забыли о матери. Только когда соседка вошла в кухню с большим свертком окровавленного белья и попросила Сэма принести со двора жестяную ванну, чтобы замочить его, сестра и брат внезапно вернулись к реальности.

— Некоторое время Алиса будет очень слаба, — печально сказала миссис Крейвен. — Для восстановления сил ей потребуются говяжий бульон, молоко и яйца. Когда доктор закончит, вы сможете зайти к матери на несколько минут. Но ни на что не рассчитывайте: ей многое пришлось перенести.

Казалось, прошло несколько часов, прежде чем доктор Гиллеспи наконец вышел из спальни, хотя на самом деле ему понадобилось не больше получаса. Доктор устало снял залитый кровью фартук и направился к раковине, чтобы помыть руки.

— В этом доме есть бренди? — спросил он.

— Полагаю, что есть, сэр, — ответил Сэм и отправился в кладовую за бутылкой.

— Отлично, дадите вашей матушке немного с горячим молоком. — Доктор Гиллеспи подошел к колыбели и посмотрел на спящего ребенка. — Зато у нее со здоровьем все в порядке. Миссис Крейвен объяснит вам, что делать. Я вернусь сюда завтра утром, чтобы осмотреть вашу мать.

Он вынул из сумки небольшой темно-коричневый пузырек и поставил его на стол.

— Если ночью боль станет слишком сильной, дадите миссис Болтон две или три капли, разведенные в горячей воде. И еще постарайтесь заставить ее побольше пить.

— Пойдемте! — позвала их миссис Крейвен сразу после ухода доктора. — Теперь вам можно увидеться с матерью. А затем я тоже пойду спать.

Сэм и Бет на цыпочках вошли в спальню Алисы, не зная, чего ожидать. Несмотря на то, что здесь недавно происходило, комната выглядела на удивление привычно. Только было слишком жарко и странно пахло. Но сама Алиса словно уменьшилась в размерах, в огромной кровати она занимала не больше места, чем ребенок. На ее лице, освещаемом газовым рожком, трепетали тени.

— Как ты себя чувствуешь, мама? — спросил Сэм.

— Все тело болит, — хрипло сказала она. — А ребенок?

— С ней все в порядке. Спит в колыбели, — мягко произнесла Бет. — Ты должна это выпить, — добавила она, подходя ближе, чтобы приподнять маму и напоить ее молоком с бренди. — Сегодня я лягу спать на кухне рядом с ней. Прослежу, чтобы девочка не замерзла: на улице идет снег.

Когда мама допила и Бет снова уложила ее, Алиса схватила дочь за руку.

— Пожалуйста, не испытывайте ко мне ненависти! — взмолилась она.

— За что? — нахмурилась Бет, с недоумением глядя на Сэма.

— За то, что ухожу, оставляя вам такое бремя, — ответила мама и закрыла глаза.

Бет подоткнула ей одеяло и уменьшила свет рожка, чтобы он горел еле-еле. Сэм бросил в камин еще несколько кусков угля, и они с сестрой тихо вышли из комнаты.