Онлайн книга «Дочь»
– Завтра. Они идут наверх устраиваться. Затем спускаются и, взяв с собой Берти, отправляются встречать Эда и Софи. Я надеваю свой старый синий фартук. Надо порезать рыбу. Все в холодильнике, там же креветки. Я начинаю с сельдерея, лука и чеснока. Включаю радио послушать рождественские песни. Знакомые мелодии успокаивают, чуть смягчают боль. В дверь стучат. Наверное, Тэд. Опять потерял ключ. Я ополаскиваю руки и спешу открыть. Глаза слезятся от лука. Не хочется, чтобы он видел меня в таком виде. Секунду или две в темноте ничего не видно. Затем в полукруг света выходит Дэн. Я его целую. Он смущенно краснеет. И я смущена. – Спасибо за елку. Она такая славная. Ее украсила Софи… подруга Эда. Они вечера приехали. – Почему вы плачете? – спрашивает Дэн. – Я не плачу. Это лук. Вот, готовлю. Входи, поужинай с нами. – Нет, я ненадолго… – он на мгновение замолкает. – Пришел поблагодарить за рисунки. Мы молчим, затем он кивает, поворачивается и уходит, опустив плечи. Явно опечален, но непонятно чем. Я возвращаюсь к рыбе. Добавляю пряности, шафран, вино. В кармане гудит телефон – пришло сообщение. Вытираю руки, достаю. К Рождеству не успеваю. Постараюсь к Новому году. Т. Ни извинений, ни сожалений. Ни «целую», ради приличия. Ни приветов Тео и Эду. Если рейс отменили, почему не объяснить? Но я обещала себе, ничему, что касается его, не удивляться. Убираю телефон, потому что ответного сообщения посылать не собираюсь. Не приедет к Рождеству, ну и ладно. Бристоль, 2009 Шесть дней спустя Тэд мне изменил. Это неприятно, но устраивать разбирательство сейчас не время. Мы разберемся потом, когда боль утихнет. Позже утром Тэд позвонил из полиции. – Я им все рассказал. Это оказалось несложно. Конечно, ведь полицейские мужчины. А относительно подобных вещей у них круговая порука. Подумаешь, переспал на стороне. Экая безделица. Потом он приехал и вел себя как ни в чем не бывало. Мне показалось, даже как-то повеселел. Как нашкодивший мальчишка, который понял, что ему все сойдет с рук. В другое время я бы, наверное, так легко это не спустила, но сейчас обстановка была иная. И все же мне было любопытно. – Они тебе поверили, не проверяя? – Почему же, проверили! Вызвали Бет. – Неужели? – Да. И звонили в ресторан, в котором мы хотели поужинать, а он оказался закрыт. Там подтвердили. «Мы» – как это замечательно звучит, когда речь идет о нем и молодой привлекательной женщине. После стольких лет супружеской жизни. Но я не должна позволить, чтобы это меня засосало. – Я составила список, что нам нужно сделать. Тэд отвел глаза. – Давай забудем этот досадный эпизод, Дженни. Я очень устал, потом еще выпил, опьянел. Сглупил, понимаешь. Сглупил. Не изменил, не солгал. Нет, всего лишь сглупил. Двадцать лет прожили, зачем обращать внимание на такие мелочи. – Я не хочу сейчас говорить об этом. – Но мы не можем притворяться, будто ничего не случилось, – он озадаченно поднял брови. – Именно это я и намерена делать. Притворяться. Когда найдем Наоми, тогда и поговорим. – Тебе безразлично, что я тебе изменил? – Чего ты хочешь, Тэд? Чтобы я устроила сцену? Закатила истерику? – Нет, конечно, но… – Он не знал, что сказать. – Сейчас не время, – оборвала его я. – Понимаешь, не время. Он на секунду задумался, потом пожал плечами и быстро заговорил: – Ты права, сейчас нельзя терять время. Так что ты наметила? – Поговорить с мисс Уинем. – Мисс Уинем? – Да, с директором школы. Я договорилась с ней встретиться в середине дня. – Вот черт! – он беспомощно развел руками. – А я как раз перенес операцию на середину дня, из-за полиции. – Я одна справлюсь. Посмотрю, может, кто-то в школе вспомнил что-нибудь важное. И я получила из типографии пятьсот экземпляров листовок с ее фотографией и сопроводительным текстом. – Я думал, полицейские это уже сделали, – он задумался. – Одна листовка висит на фонарном столбе недалеко от нашего дома. А у школы что? – В том районе их вообще нет. И я намерена обойти в городе все клубы, пабы, железнодорожные и автобусные станции. И всюду развесить. – Говоря это, я ходила по кухне, собирая папку с листовками, липкую ленту, кнопки, молоток, гвозди. – Я хотел бы помочь вечером, если удастся пораньше уйти. Мне неприятно было на него смотреть. – Со мной пойдет Майкл. – Как ты считаешь, следует нам сказать об этом мальчикам? – Конечно нет. Мне показалось, что он вздохнул с облегчением. – Ты уверена? – У них своих забот хватает. Ты же сам сказал, что просто сглупил. После ухода Тэда я пошла в ванную. И там, в приятно теплой воде, меня не покидали страшные видения. Наоми в ссадинах, вся облепленная засохшей грязью. Нет, еще хуже – жидкой. И грязь везде, даже в ушах и во рту. Боже, а вдруг она мертва и лежит с открытыми глазами? И ртом… Я быстро вылезла из ванны и с ожесточением вытерлась. Думай о другом, о чем угодно, но о другом. Хоть капельку приятном. Вот, у мальчиков неплохо идут дела. У Джейд появилась надежда на выздоровление. – Держись, не сдавайся, – шептала я, глядя в зеркало на свое бледное лицо. – Вызывай в памяти улыбающуюся Наоми, какой она была после премьеры, когда ее обнимал Тэд. Просто невозможно, что ты ее больше не увидишь. Так дождись этого, – продолжала я, не уверенная, с кем разговариваю – с собой или с ней. От нашего дома до школы было всего пять минут ходьбы. Я проходила по этому маршруту сотни раз. Неужели за ней в последние недели кто-то следил? Да, Наоми увлеклась новым знакомым, но, возможно, был еще один, кто следовал за ней, отмечал ее распорядок, знал, когда она бывает одна. Я вошла в кабинет директрисы. Мисс Уинем, представительная женщина за пятьдесят, поднялась с кресла. Она выглядела одинаково и на торжественных собраниях в конце учебного года, и на спортивных праздниках, и на школьных балах. Всегда аккуратно одета, волосы с проседью тщательно причесаны. Мы обменялись рукопожатием. – Я вам очень сочувствую, доктор Малколм. Тем более сейчас такое неспокойное время. Мы здесь стараемся, как можем, помочь расследованию. – Она оглядывала меня, как показалось, с некоторым любопытством. – Спасибо. Я пришла узнать, не появилось ли что-нибудь… – На меня вдруг накатила такая невероятная усталость, что не удалось даже закончить фразу. Тем более что было очевидно: ничего нового она мне не сообщит. Все бесполезно. |