Онлайн книга «Провинциальная Мадонна»
|
Надя вздохнула, сунула руки в карман фирменного бирюзового халатика, потом усмехнулась — и впрямь ведь, забыла телефон из сумки переложить… Нарушила строгий приказ начальства — всем заведующим отделениями больницы в любую секунду быть на связи… Спустившись на первый этаж, она медленно побрела по больничному дворику в сторону здания администрации, стоявшего гордым особняком. Хоть несколько минут можно не торопиться, пройтись под сентябрьскими кленами, щурясь на ласковое осеннее солнце. И как хорошо пахнет легким дымком — хромой сторож Макарыч за деревьями костерок развел, сгребает в него первые опавшие листья… Так бы и стояла, щурилась, вдыхала осенние запахи. Но надо идти — Максим Александрович не любит, когда его зовом пренебрегают. Надо, чтобы бежали со всех ног. — Заходите, Надежда Ивановна, Максим Александрович давно ждет! — с легкой укоризной проговорила секретарша Ирочка, выглянув из-за компьютера. — А кто у него, Ир? — Да никого. Он один. Вон чаю недавно попросил… Так. Понятно. Значит, опять предстоит задушевный разговор. Что ж он привязался к ней! Стукнула костяшками пальцев в дверь, вошла, состроив на лице деловое выражение. Некогда, мол, мне, работы много. И правда, дел было невпроворот. — А, Надежда Ивановна, наконец-то соизволили обо мне вспомнить… — расплылся в улыбке Максим Александрович, теребя реденькую смешную бородку. — Рад, рад вас видеть. Она улыбнулась вежливо, села за придвинутый к его огромному столу маленький кургузый столик. И вовсе эта бородка ему не идет… Делает лицо карикатурным, неестественным. Под Брэда Питта, что ли, так нелепо косит? — Как дела, Надежда Ивановна? Как успехи? — Да все хорошо, Максим Александрович. Спасибо. — Я вот, собственно, зачем вас позвал. Это правда, что ваш муж у вас в отделении в отдельной палате лежит? — Да, правда, Максим Александрович. — Пользуетесь служебным положением, да? — Отнюдь. Он попал ко мне в отделение по направлению из поликлиники. Диагноз: ангионевроз с подозрением на начальную стадию склеродермии. Обследование уже сделано, сейчас лечение заканчивается. На днях его выпишут, Максим Александрович. — Да понятно, что он по направлению. Я к тому, что он у вас в отдельной палате лежит. На каких основаниях, интересно? — Он очень много работает. Даже в больнице. К нему на консультации сотрудники фирмы ходят. А в общей палате, как вы сами понимаете, это не совсем удобно для других больных… — Ну, это не самое веское основание для привилегий, если уж по большому счету. Подумаешь, сотрудники ходят. Здесь больница, а не конференц-зал. — Хорошо, я переведу его в общую палату…. — Ох, какая вы гордо-ершистая, Надежда Ивановна! А гордыня, к вашему сведению, тяжкий грех. Пусть лежит, я же в принципе не против. Просто спросил, имею право… — Тогда какие ко мне вопросы, если вы в принципе не против? — Да нет у меня вопросов. Просто, знаете, интересно за вами наблюдать. Не всякая жена так рьяно о муже заботится, тем более — молодая… — Ну, какая ж я молодая, Максим Александрович! Уже восемнадцать лет замужем! — Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Вам сколько? Тридцать шесть? А мужу вашему? Шестьдесят семь, если не ошибаюсь? — Не ошибаетесь. Только не понимаю, какое это отношение имеет… — Эх, Надя, Наденька, все ты понимаешь… Он поднялся из своего пухлого кожаного кресла-трона, потянулся задумчиво, потом обошел стол, присел напротив нее. И заговорил насмешливо, отрывисто: — Ну ладно, мои ухаживания отвергла, понятно. Может, я и впрямь такой красоты недостоин. Но скажи откровенно, Надь… Неужели за восемнадцать лет ни разу не изменила? — Вопрос некорректный, Максим Александрович, с повестки дня снимается. Я не обязана отвечать. — То есть хочешь сказать — заткнись, идиот, не твое дело. Понимаю, что ж… Ну, а все-таки, Надь? Хоть раз? Хоть с кем-нибудь? — Нет. Не изменяла. Ни хоть раз, ни хоть с кем-нибудь. И нисколько не жалею об этом. Все? Я удовлетворила ваше неумное любопытство? — Нет. Не удовлетворила. Он же старый, Надь… — А вы самонадеянный и бесцеремонный, Максим Александрович. И что с того? У каждого свои недостатки. — Так сильно любишь, да? Духовной вселенской любовью? Очень высокие отношения со старым козлом, да? — Вот что, Максим Александрович… По-моему, вы давно перешли границы дозволенного! Мой муж — прекрасный человек, и я не позволю… — Да ладно, ладно! Ты мне еще пощечину сейчас залепи, с тебя станется, вон как глаза заблестели! Таким бы глазам от страсти, а не от гнева сиять… Сам понимаю, что границы перешел. Не злись, прости дурака. А может, это я от обиды? — Мне нет никакого дела до ваших обид! Я вам ничем не обязана! — Нуда, нуда… Прости, Надь… — Обращайтесь ко мне, пожалуйста, по имени и отчеству, Максим Александрович. — Простите, Надежда Ивановна. Приношу глубочайшие извинения. Эх, повезло же этому старому ко… Повезло же этому больному Колокольчикову с женой, прямо обзавидоваться можно. И где таких жен раздают, не подскажете? В чем тут собака зарыта? — А у хороших мужей и жены хорошие, вот и вся подсказка. И никакой собаки рыть не надо. — Он ведь аудитор, кажется? — Да. И вы об этом прекрасно знаете. — Знаю, знаю… Ходят по городу легенды о его въедливом профессионализме, уже наслышан. У моего брата жена его на плановую аудиторскую проверку в свою фирму позвала, так он такое накопал — половину сотрудников пришлось уволить! Потом еще и в прокуратуру вызывали… — Да. Мой муж действительно профессионал и хорошо делает свою работу. — А вы им, стало быть, гордитесь. — Да, а я им горжусь. — Ну что ж, все с вами понятно более или менее… — Так я могу идти, если вам все понятно? — Что ж, идите. Успехов в семейной жизни, Надежда Ивановна. — Спасибо. И вам того же, — быстро поднялась она со стула. — Да где уж мне… Мы люди обыкновенные, нам бы одной плотской любовью перебиться, да чем больше, тем лучше… Выйдя за дверь, она не сдержалась, чуть содрогнулась плечами в невольном отвращении, чем вызвала быстрый любопытный взгляд секретарши Ирочки. Надя торопливо прошла через приемную, нахмурив брови, — занята, мол, не спрашивай ни о чем… Нет, как на такие должности подобные идиоты попадают? По блату, что ли? Кстати, похоже… Отец-то у Максима Александровича — больший чиновник в областном Минздраве… Лучше бы он сына в другой институт учиться послал, не в медицинский. Никто по-настоящему такой фактор, как человеческое здоровье, не ценит… |