Книга Семья навеки, страница 16 – Энн Питерс

— Нет, — ответила она. Да, она была потрясена, но скорее тем, что была не в силах увязать в своем сознании два образа: Зак тогдашний и Зак сегодняшний.

— Хорошо, позвольте мне рассказать вам остальное, и тогда вы уж точно почувствуете ко мне отвращение. — Зак снова отвернулся. Он не хотел видеть лицо Моники после того, как он расскажет ей остальное. — По-видимому, она проснулась ночью, горя в лихорадке. Она кричала, но, конечно, ее никто не слышал. Моя очаровательная женушка так и не соизволила вернуться домой, а я, добрый папочка, совершенно отключился. Я проснулся уже на следующее утро, от истошного крика няни… Было уже слишком поздно. — В горле у Зака запершило. Он с трудом перевел дыхание. — Я пытался умереть, отравиться таблетками. Бекки останавливала меня, она не позволила мне поступить так малодушно. И я ее за это ненавидел. До тех пор, пока однажды не понял: ведь это мое наказание — оставаться жить, когда моя девочка умерла. Это — мое чистилище. — Он повернулся и пристально взглянул на Монику. — Это продолжается уже двадцать лет, Моника. Я изменился. И я по-настоящему верю в то, что могу помочь вам и Николь. Мне дана возможность все исправить. Поэтому, пожалуйста… — Он на шаг приблизился к ней. — Все, о чем я прошу вас, — это дать мне возможность на сей раз сделать все правильно.

— Это означает, что ваше предложение еще в силе? — дрожащим голосом спросила Моника. Они долго не отрываясь смотрели друг другу в глаза и вдруг осознали, что их отношения перешли на совершенно иной уровень.

На уровень с названием «интимность», которая не имела ничего общего с физической близостью, а просто сближала двух страдающих людей. Их объединяла и общая цель — безопасность и благополучие Николь.

— Которое из двух? — спросил Зак, беря Монику за руки. — Помнится, я сделал вам два предложения: постоянная жена или приходящая секретарша.

— И я очень признательна вам за оба предложения. — Моника нервно улыбнулась. — Жена из меня не получилась, а вот секретарем я еще не была никогда…

— Что ж, ладно. — Зак не собирался показывать, как сильно он надеялся, что она захочет все-таки принять первое предложение. Но главное — что она остается.

Завершился сезон охоты, рыбалки и воздушных экскурсий. Наступал сезон дождей, да и зима была не за горами. Ветер свистел вокруг домов, и косой дождь барабанил по крышам.

О тайных признаниях, которыми обменялись Моника и Зак тем вечером на веранде, больше не упоминалось. Но понимание, которого они достигли, повлияло на каждую их мысль и действие.

— Неужели мы вынуждены терпеть это до весны? — спросила как-то утром за завтраком Моника. Ветер сотрясал окна, и дождь барабанил по стеклам так, словно кто-то бросал с улицы пригоршни камешков. Они с Николь уже несколько дней не выходили из дому, и от этого у обеих испортилось настроение.

— Вряд ли такая погода будет стоять до весны, — ответила Ада. — Вот выпадет снег — и все изменится.

— Снег. Вот здорово! — Моника повернулась к Ники, которая раскладывала на дне своей тарелки макароны в виде букв. — Тогда мы по крайней мере сможем выйти из дому и слепить снеговика, правда?

В глазах Николь зажегся интерес, и она кивнула. Но взгляд Моники был прикован к макаронным буковкам, из которых Ники выстроила слово «ма».

— О, Ники, — задыхаясь от волнения, произнесла Моника, впившись глазами в ребенка с выражением недоверчивого восторга на лице. — Ты составила слово. Зак, Ада, посмотрите! — Ликуя, она звонко чмокнула Николь в маленький липкий ротик. — О, моя дорогая, я так горжусь тобой!

— И я тоже. — Зак взъерошил девочке волосы и объявил: — Это нужно отпраздновать! Кто хочет поехать со мной в город?

— Город… — Моника с удивлением в голосе растягивала это слово. — Вы имеете в виду — поехать с вами в Кадьяк?

— Это единственный город в округе, в котором можно прилично провести праздничный день!

Моника вопросительно взглянула на дочь. Ей отчаянно хотелось поехать — с Николь или даже без нее. Несмотря на то что Монике доставляло удовольствие постоянно находиться рядом с Ники, учить ее, играть с ней, читать ей, эта поездка была просто необходима! Даже в лучшие времена быть матерью-одиночкой трудно. А уж в худшие, когда постоянно грозящая опасность требует вести затворническую жизнь, это просто ужасно. И чрезвычайно утомительно.

Моника вздохнула. Ей до смерти захотелось побыть несколько часов не только мамой, но и женщиной.

И наслаждаться обществом мужчины — Зака Робинсона.

Однако не могло быть и речи, чтобы оставить Ники здесь. Да, правда, она с каждым днем все больше и больше выбирается из своего кокона молчания. Николь уже попривыкла к Аде и Митчу — ведь она частенько крутилась возле них, когда взрослые ходили смотреть, как растет крохотный щенок Зельды. Но… она всегда знает, что ее мать рядом.

— Как ты думаешь, дорогая? Может быть, навестим бабушку? — Моника говорила с воодушевлением. Затем бросила взгляд на Зака, ища поддержки.

Зак кивнул. Он в который раз назвал себя идиотом. Как он не понял раньше, что ей необходима перемена обстановки? И Зак разделил с ней радостное облегчение, когда Николь энергично кивнула и, соскочив со стула, потянула Монику за руку, как бы говоря: «Пошли!»

— Эй, стой, барышня. — Моника многозначительно подняла свою тарелку и направилась с ней к раковине. — Ты забыла кое-что.

Заку показалось, что Ники может заупрямиться. Его так и подмывало вмешаться и сказать: «Да оставьте это!»

Однако Николь, пусть и с очень тяжелым вздохом, взяла со стола свою тарелку и ложку, потом крепко зажала под мышкой кролика и отправилась со всем этим к раковине.

— Спасибо, дорогая, — спокойно произнесла Моника, погладив дочь по головке и обмениваясь с Заком взглядом, в котором явно читалось облегчение.

— Старая Ада очень благодарна тебе за помощь, Ники, — похвалила ее пожилая женщина. — А завтра ты мне поможешь испечь печенье?

Ники быстро ей кивнула и поспешила за матерью.

— Теплее одевайтесь сами и получше укутайте ребенка, — озабоченно крикнула Ада им вслед.

Надлежащим образом обувшись и надев плащ, Зак усадил своих пассажирок в машину. Вдруг Ники выскочила и побежала назад, к стоявшей на крыльце Аде.

— Ники! — Моника направилась было за ребенком, но Зак удержал ее. В изумлении они вместе наблюдали, как Ники вынула из-под плаща своего кролика, сунула его в руки Аде и помчалась обратно к машине. — Молодец, доченька! Теперь Ада не будет чувствовать себя одиноко. — И она крепко обняла своего ребенка.

Зак не произнес ни слова. Но он понимал: в том, что произошло, есть и его заслуга.

Зак ехал на средней скорости, и ему приятна была мысль о том, что в городе люди наверняка подумают, что он семейный человек, у которого есть жена и ребенок.

Аромат духов Моники окутывал его. Несмотря на то, что между ними сидела Николь, Зак остро чувствовал Монику. Каждой клеточкой своего тела. Уже в который раз он внимательно посматривал на Монику поверх медно-рыжей головки Николь. Наконец ему удалось поймать ее ответный взгляд, и ему захотелось прижать ее к себе и страстно поцеловать. От этого желания кровь у него в жилах забурлила.