Онлайн книга «Варяг. Обережник»
|
Ждан, кивая, полностью подтвердил эти слова и в знак одобрения хлопнул Данилу по спине. Фу-ух… После слов Клека у него будто гора с плеч упала. С почти забытой лёгкостью Данила расправил плечи. Ну раз так… Теперь покажем этим ледащим сукам, что такое настоящее воинское братство! – О чём разговариваете, други? – вдруг спросил Воислав. – Да вот, наш Молодец решил в одиночку набежать на татей, я его почти отговорил. – Воно чё! У тебя ещё будет возможность с ними сталью позвенеть. – Да вряд ли, батька, не сунутся, кровью не захотят умыться. Если б сила за ними была, уже давно бы полезли. – Полезут, Чернята от нас уйти хочет. – ЧТО?! – Что слышал. Не ори, ворон распугаешь. – Он что, сдурел, это охвостье псовое, он не понимает, что Гуннар врёт, что с него кожу сдерут, руки-ноги переломают, глаза выбьют? – Ты иди ему это и объясни, – зло бросил батька. – Он говорит, что Скряга поклялся и не станет его трогать, может, заплатит долю какую, их и отпустят. – От ведь нефырь! И все с ним согласны? – Нет, десяток ребят не хотят уходить, а другие вон тюки набивают. – Плохо, при таком раскладе на нас наскочить могут, – грустно сказал Ждан. – От полутора десятков мы сильно слабее не станем. У них большая часть чудины, только издали стрелы метать могут, а воинов матёрых больше двух десятков не наберётся. Оно, знаешь, когда котёл со смолой опрокидывается, смола не разбирает – кто гридень, а кто отрок, – рассудил Клек. – Погубят Черняту. Всё равно, жаль его и людей, – не унимался Ждан. – Своего ума другому не вставишь. – Ну, будет вам слова на ветер бросать. Смотрите зорко, – приказал Воислав. – Я пойду ещё поговорю, может, образумлю олухов. Батька спустился с заборола – так тут называли настил за частоколом, наподобие строительных лесов. Тройка бойцов опять замерла в наблюдении, но просто так смотреть было трудно, и Данила решил отвлечь напарников давно волновавшим его вопросом: – А чего у Гуннара чудины забыли? – Болтаешь много, – одёрнул Клек, но пояснил: – С Завидом у местного князька вроде какая-то обида. А так – им бы на кого наскочить, будучи на сильной стороне. Шавки. Уяснил? Теперь смотри куда положено. Данила глянул, но не на лес, а во двор их маленькой крепости: – О, Чернята идёт. Клек покосился на купца и процедил что-то ругательное, кажется, по-скандинавски. Тот меж тем тоже поднялся на забороло, громким голосом, натренированным на вече, позвал Гуннара. Викинг не замедлил явиться. – Чего тебе, купец? – Клянёшься ли ты, что пропустишь меня и моих людей, если мы поклянёмся, что не замешаны в обиде твоей? – Я уже всё сказал, или ты глухой? – Поклянись ещё раз, или мы останемся в крепости! – Сколько вас? – Полтора десятка. – Хорошо, я пропущу вас, если вы тоже поклянётесь, что не пошлёте весть в Холмгород не раньше чем через три дня. Чернята оглянулся на Воислава, стоявшего на подворье, тот демонстративно смотрел на серое тяжёлое небо над амбаром. – Поклянусь, – ответил купец. – А ещё заплатишь пошлину небольшую за проход свободный, – поставил ещё одно условие викинг, – мехом али серебром. – Какую же пошлину? – По три гривны с человека! – Ох, не зря тебя Скрягой назвали, – возмутился Чернята. – Ну какие три гривны? Мы серебро всё распродали, мехов хороших не накупили, в долги влезли – и ногаты за человека отдать не сможем, разве что по паре беличьих шкурок. – Ну и выдумщик ты, Чернята, чистый скоморох. Какие ногаты, когда у тебя в телегах соболя да куницы! Две с половиной гривны с тебя, и не меньше. Викинг и купец торговались отчаянно. Как будто речь шла не о их жизнях, а об обыкновенном товаре. В итоге сошлись, что Черняка платит за себя и охранников по полгривны, а за челядь и приказчиков по четвертине. Переговоры заняли где-то часа два, но солнце висело ещё высоко, а нурманы с остальными разбойниками, видимо, решили потянуть до темноты. – Хорошо, Гуннар, значит, я отдаю тебе выкуп, и ни ты, ни твои люди, ни воины, которых ты нанял или призвал посулом, ни те, кто пришёл искать мести, не тронут ни меня, ни моих людей, ни имущество наше и не будут никак утеснять или задерживать, а дадут нам полную свободу, куда бы мы ни поехали. – Всё так, купец, договорились! – Поклянись! – Клянусь Одином и Тором и призываю всех, кто видит меня, в свидетели! Викинг опять воздел меч к небу. На частоколе вновь появился Воислав. – Отойди, нурман, в лес и не показывайся, пока Чернята не выйдет на тракт, иначе договора не будет. – Как скажешь, Воислав. Телеги, набитые хламом, забаррикадировавшие ворота, откатили в сторону, створки приоткрыли нешироко, максимум на полметра. Чернята с людьми быстро проскользнули в щель и шустро побежали к тракту. Очень скоро они скрылись за поворотом дороги, многие провожали их завистливыми взглядами. Но очень скоро из леса донёсся звон, крики, так продлилось с минуту – и всё стихло. А потом на опушку вытащили Черняту, уже голого, прибитого к наскоро сколоченному кресту. – Ты же клялся! – вопросил Воислав, даже не с возмущением, а с какой-то грустью, будто спрашивал сына за очередную двойку. – А я и не нарушил клятву, – ответил весело приплясывавший рядом викинг, – но мой брат Олли, – другой рыжебородый здоровяк рядом махнул приветственно топором, – ни в чём не клялся. Он подоспел сам, по своей воле, ну и… зашёл спор у них с купцом, сам видишь. – Ингельд! – крикнул батька во всю мощь. – Ты видишь? С этими ты пришёл искать крови моих братьев, этим порадуешь Перуна?! – Отдай Молодца! Варяг вдруг объявился на опушке и тут же исчез в кустах. Воислав тяжело вздохнул, махнул рукой, и один из охотников Завида натянул и спустил тетиву. Стрела попала точно в горло доверчивому купцу. – Ай ты, какие вы меткие, – засмеялся Гуннар. – Стрел не жалко? У нас пленников много, хватит ли у вас? – Для тебя у меня сталь есть, Скряга, иди ко мне. – Приду-приду, – посулил викинг. Весь оставшийся день из леса доносился стук топоров и звук падающих деревьев. Не надо было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, что мастерят Гуннаровы ребята. Однако днём штурма, похоже, не предполагалось. Тройку Молодцова сняли со стены – поспать. Ночь и в самом деле предстояла тяжёлая. Из сна Молодцова выдернуло аккуратное прикосновение к груди. Данила открыл глаза без стонов и бурчания, секунда – и он полностью проснулся. В тусклом свете лучины разглядел лицо Клека. |