Онлайн книга «Меч Вещего Олега. Фехтовальщик из будущего»
|
Кайса смущенно кивнула и отвела взгляд. – Вот, поесть принесла для Валита, – сказала она скороговоркой. – Присоединяйся, Олег… – Спасибо, я уже ел, – соврал Олег. Не хватало еще Валита объедать. – Да тут много… – засопел Валит, отрываясь от горшка. – Ты лопай, лопай, – присоветовал ему Олег. Кайса жалостливо посмотрела на сына: – Надорвешься еще… – Мама! – ломким баском укорил ее Валит. – Ничего, – успокоил Олег материнское сердце, – он парень крепкий, выдюжит. А перерабатываться мы не собираемся. Верно я говорю? Валит не принял Олегов тон, но сумрачно кивнул. – Уж как я не хотела его в кузнецы пускать… – вздохнула Кайса. – Мама! – воззвал Валит. – Не мамкай! – шикнула Кайса и продолжила – для Олега: – А что делать? Четвертую зиму пытаюсь выкупиться, и все без толку. Вот… – Она выпростала из длинного рукава худое предплечье. Руку уродовал косой шрам, багровый на белом. – Волк порвал… – вздохнула Кайса. – И все, с тех пор пальцы плохо слушаются. Думала, буду прясть да ткать, да деньгу откладывать… А как я с такими пальцами – за веретено?.. Валит тихо подкреплялся, склонившись над горшком так, что соломенные волосы совсем завесили лицо – только уши пламенели, как надранные. – Может, хоть Веремуд чему-нибудь подучит его… – вздохнула Кайса. – Подучит, чего там… – уверил ее Олег и задумался, вспоминая, как устроена самопрялка с ножным приводом. Примитивное же изделие! А додумаются до него нескоро… Кайса ушла, забрав пустой горшок, а Олег взялся одним топориком колоть чурбачки и обтесывать их под ножки самопрялки. – Ты вот что, – сказал он Валиту, – я там, у реки, видел… эту… как ее… ну, где корабль делают! – Подель, – подсказал Валит. – Во-во! Сбегай, попроси у мужиков сверло, такое вот. – Олег показал на пальцах какое. – А я пока кое-что соображу… – А чего… вообще? – Матери хочешь помочь? – Ну! – Лапти гну… Сделаем ей самопрялку! – Сама прясть будет?! – ахнул Валит. – Ну, не сама, конечно… В общем, увидишь. Давай, бегом! Нетерпение, жажда великих дел отошли у Олега на второй план – успеется. Он подостыл, да и работа его увлекла. Тут вам не абстрактное громадье свершений, а конкретная помощь хорошему человеку. А заодно толчок научно-техническому прогрессу. Пора им тут НТР устроить… И чего б не с самопрялки начать? Вещь полезная. Довольно быстро он сколотил крепкий остов, насадил на ось большое колесо-маховик, протянул от него кожаный ремень на веретено, приладил педаль с рычагом. Опробовал ладонью. Педаль подалась, качнулась, потянула рычаг, раскрутила колесо – веретено злобно зажужжало, как шершень у гнезда. – Ух ты! – заценил Валит. – Топорная работа, – поскромничал Олег. – Но крутится, и ладно. Пошли, покажешь, куда нести. Валит повел Сухова, сам на себя непохожий – оживился подмастерье, раскраснелся. – А то, что веретено тута не стоймя, а плашмя – ничего? – тараторил Валит. – А разве удобно ногой? Жужжало как! Так только у Беляны случалось, и то иногда – когда от большухи нагоняй получала! – А большуха – это кто? – спросил Олег, перехватывая самопрялку. – Давай понесу! – вызвался Валит. Сухов отмахнулся. – Большуха – это конунгова жена, Умила, – объяснял Валит. – Старшая которая. Молодая – та в Алаборге, а большуха здесь, на хозяйстве. Она не злая, просто лодырей не любит. – Кто ж их любит… За разговором они одолели большую часть пути и вышли к женскому дому. Был он тих и почти пуст – это долгими зимними вечерами наполнится женский дом визгом играющей малышни и пением девок, вьющих бесконечную пряжу, а летом кого удержишь в душных потемках? Толпа работниц – и тир, и свободных – трудилась во дворе, на свежем воздухе – на свете солнечном. Работницы готовили растворы колеров на квасе, на дубовом уваре и окрашивали холсты – в красный цвет, желтый, оранжевый, синий, малиновый, черный. Или, наоборот, отбеливали – укладывали ткань в котел и заливали ее горячим щелоком на всю ночь. Потом стирали. А уже отстиранные «отрезы» девки волокли на травку и раскатывали на солнечном месте. Весь день будут водой обрызгивать, чтоб лучше выгорало. Называется – зорить. А вон те девки, в поневах, подоткнутых «кульком», собирают уже выгоревшее – опять стирать, бить вальками, а потом «золить» – складывать мокрые холсты в бочку, щедро пересыпать золой (любой, кроме черемуховой), заливать горячей водой и кипятить, опуская в выварку камни, накаленные в огне – «разожженные», как тут говорят. А что делать? Супермаркетов тут нет – тыщу лет надо ждать, пока таковые появятся. Все самим приходится робить. Но, с другой стороны… Олег припомнил любимую свою рубаху, которую Вика подарила ему на день рождения. Домотканую, крашенную в луковой шелухе. Ее было приятно носить – никакая синтетика не сравнится с нею, натуральной на все сто, от и до сделанной добрыми руками. Из-под навеса, где стояли ткацкие станы, раздался многоголосый смех, и хорошенькая девушка, без поневы еще, явно подосланная старшими товарками, осведомилась на весь двор: – А кого кузнец ищет? Олег приосанился, поместил самопрялку под мышку и спросил в пространство: – А где мне найти Кайсу… э-э… – … Дочь Тойветту, – задушенным голосом подсказал Валит. – Кайсу, дочь Тойветту? Несколько девичьих голосов вперебой объяснили, что Кайса сейчас заправляет кросна на иной узор, во-он в той клети. Из «во-он той клети» уже выскочила перепуганная Кайса. Всплеснув руками, она кинулась к Валиту: – Что случилось?! – Да ничего не случилось, мама! – досадливо отбивался Валит. – Просто мы тебе… эту принесли… самопрялку. Девчонки в рубашках бросали дергать тесьму и бежали к Олегу – дивиться на чудо техники. Девки постарше тоже отрывались помалу от дел. Скоро вокруг Сухова собралось все женское население, включая Умилу – статную женщину с кокетливыми ямочками на щеках и сияющими синими глазками. На поясе у большухи позвякивала увесистая связка ключей – символ женской власти. – Прялку сюда, – скомандовал Олег, и ему мигом явили лопатообразную прялку. Запыхавшиеся девки с толстыми косами приволокли и доску-донце, воткнули в нее прялку и прикололи к ней кудель. – Садись, – велел Кайсе Олег. – Ставь ногу сюда… – Какую? – робко спросила «Тойветтовна». – А какую хочешь… Теперь качни педаль – так вот, с пятки на носок перекати… Кайса резковато нажала. Колесо самопрялки дернулось и застыло. В толпе ойкнули, и женщина сделала движение встать. |