Книга Zombie Fallout. Апокалипсис, страница 66 – Марк Тюфо

– Мне бы хотелось, чтобы у нас было больше лекарств и опытный врач, – ответил я.

Пол сморщился от стыда.

– Приятель, у меня нет сил на то, чтобы всех утешать. Слушай, я не думаю, что Джастин обратится, но он точно подцепил какую-то заразу. Кто знает, какие микробы переносят ходячие. Уверен, что антисептическим гелем для рук их не прошибешь. И я уже говорил тебе, Пол, я не виню тебя в том, что случилось, так что хватит переживать.

Эти слова, кажется, только больше задели его.

– Но теперь пришло время платить по счетам, – продолжил я.

Он взглянул на меня, пытаясь понять, к чему я клоню.

– Если что-то случится со мной – сегодня, завтра или в любой другой день – ты (слово «ты» я подчеркнул) должен стать главой семьи. Потому что теперь все мы – одна семья. Это уже не просто ты и Эрин.

Пол смотрел на меня, пытаясь усвоить мои слова. Судя по тому, сколько времени у него ушло на осмысление этой информации, раньше он не пробовал взглянуть на ситуацию в таком свете. Пол всегда испытывал неестественно сильный страх при мысли о любой ответственности. Я все еще иногда удивлялся, как Эрин ухитрилась женить его на себе. Возможно, ей пришлось прибегнуть к шантажу.

– Пол, – сказал я, стараясь вывести его из ступора, – ты понимаешь, что я тебе говорю?

Он чуть заметно кивнул. Этот ответ не привел меня в бурный восторг.

– Пол, здесь ТЫ – последняя линия обороны, – с нажимом произнес я.

Пол слабо дернулся в сторону комнаты Джастина.

– Чувак, я не уверен, что ему хватит сил выбраться из постели, чтобы помочиться. Но если придется, он встанет и сделает все, что в его силах.

Я стал говорить, что такой веры в Пола у меня не было. Но, похоже, он понял намек, скрытый в моих словах. По крайней мере, когда он заговорил, вид у него был обиженный.

– Ты же знаешь, что я сделаю для тебя все, Майк… и для детей… и для Трейси, – поспешно добавил он.

Я решил сбавить обороты.

– Это все, что мне нужно было знать, Пол. Мы вернемся.

Тревис с Брендоном уже нетерпеливо топтались у дверей с винтовками и ящиками боеприпасов в руках. Томми сидел на кушетке, отгадывая кроссворд. Его лицо оставалось безмятежным.

– Привет, мистер Ти, – сказал Томми, поднимая голову и озаряя меня широченной улыбкой.

Боже, я любил этого парня – он знал, что происходит, и, тем не менее, оставался в прекрасном расположении духа. Это было заразно. Я улыбнулся в ответ.

– Ага. Как дела, Томми?

– Какое слово из шести букв означает «семь дней»?

Поначалу я не понял, о чем речь, и лишь потом заметил журнал с кроссвордами у него на коленях. Тусклая лампочка в моем мозгу наконец-то вспыхнула.

– Неделя, Томми. Это неделя, – ответил я, радуясь, что могу ему помочь.

Выражение его лица резко изменилось. Можно даже было подумать, что говорит совершенно другой человек, когда он с серьезным и мрачным видом пробормотал:

– Вот именно.

Я знаю, что побледнел в тот момент. И почувствовал, как кровь отливает от лица. Томми только что сказал нам, сколько мы продержимся. Я распахнул дверь и вышел наружу, прежде чем кто-нибудь успел заметить мою предательскую бледность. У нас и так хватало поводов для тревоги. Я надеялся, что никто из тех, кто тоже слышал слова Томми, не понял их истинного смысла. Но даже если и поняли, никто ничего не сказал. Мы с Тревисом и Брендоном отправились разыскивать лучшую огневую точку, чтобы присоединиться к обороне крепости.

Прежде, чем мы взобрались на сторожевую башню, я подозвал их к себе.

– Слушайте меня, парни.

Какофония битвы заглушала все звуки. Пришлось крикнуть еще раз.

– Парни! Мы не будем разделяться. Вы меня поняли?

Я оглянулся на каждого по очереди, дожидаясь кивка.

– Если вам надо облегчиться, или поесть, или просто отдохнуть, вы идете домой, и идете вместе, понятно?

Я снова поглядел на них и дождался кивков в ответ.

Мои слова произвели нужный эффект. Я не был до конца уверен, что они понимают всю опасность нашей ситуации. В глазах их застыл страх, как бы они не пыталась скрыть его под мужской бравадой. Однако страх – это хорошо. Страх помогал людям, солдатам, выжить. Это долбаный героизм посылал хороших парней на смерть. И я ясно дал им понять, что герои мне не нужны.

– Когда стену проломят… – начал я.

Брендон быстро взглянул на меня.

– Проломят? – недоверчиво переспросил он.

– Папа? – подал голос Тревис.

У меня сердце упало – настолько ощутим был его страх.

Оба выглядели так, словно хотели прямо сейчас рвануть домой. И, уж поверьте, я не прочь был бы к ним присоединиться.

– Срань Господня, Майк, – сказал Брендон.

Он оглянулся в сторону дома. Я прекрасно понимал, о чем он думает. Ему хотелось забрать Николь, прыгнуть в «Додж» и убраться отсюда подобру-поздорову.

Я сжал его руку, заставляя вновь посмотреть на меня.

– Брендон, ты же видел то, что по другую сторону этой стены, так?

Он кивнул.

– Как далеко, по-твоему, вы сможете уехать?

Он все еще колебался.

– Ехать некуда. Пока.

Брендон снова взглянул на меня. Все его надежды сосредоточились на одном коротеньком слове: «пока».

– А теперь послушайте, – обратился я к ним обоим. – У меня есть план на тот случай, когда…

Я старательно подчеркнул слово «когда».

– … эту стену проломят, но он зависит от того, сможем ли мы добраться до дома. Когда зомби проникнут в комплекс, каждый будет драться сам за себя. Как бы это ни было трудно, и что бы ни случилось, когда я скажу вам возвращаться домой, вы должны будете это сделать. Не останавливайтесь ни для чего и ни для кого. Я отвечаю за вас двоих. Если кто-то из вас решит действовать по своему усмотрению, если что-то случится с одним из вас или со мной, все мои планы можно смело смывать в унитаз.

Тут я подвел финальную черту.

– А теперь слушайте внимательно: если я погибну, считайте, что вы обрекли на смерть маму, Николь, Джастина и Томми… не говоря уж о Генри. Когда я скажу «домой», мы ВСЕ пойдем домой!

На секунду парни прижались ко мне так крепко, что все мы начали смахивать на человекоподобного осьминога. Я не возражал. Потом мы взобрались на ближайшую башню. Она была в сорока ярдах от дома. Даже побеги мы неспешной рысцой, добрались бы до дверей за десять секунд. Это послужило мне хоть каким-то утешением, когда я перевел взгляд от родных стен и всмотрелся в водоворот безумия.