Онлайн книга «Танкист №1. Бей фашистов!»
|
Снаряд ударил фрицевскому танку под башню. – Заклинило вроде! Не чухаются! – Осколочный суй. Добавим. – Готово! – Огонь! «Добавочный» снаряд почти сковырнул башню, а уж как себя чувствовали немцы, которым «прилетело»… Ну, так знали же, куда шли! Дранг нах остен? Ну, вот тебе «дранг», вот тебе и «остен»… * * * Набрав бронебойных в пункте боепитания и заправившись, «Т-34» вернулся, вновь минуя село с говорящим названием. «Панцерваффе» оказались здорово прореженными, но силенок у врага еще хватало – сорок советских танков задержали четыреста немецких. Но задержали же, не пустили к Мценску! Взвод Репнина разъехался – танки двигались скрадом, прячась в низинках и промоинах, скрываясь за холмами, стогами сена и купами деревьев. Показывались, останавливались, стреляли – и словно пропадали. А немцам и невдомек было, что в напряжении их держит всего один взвод – скрытность и обстрел со всех направлений создавали видимость действий крупных сил большевиков. Пехота оставила окопы у Первого Воина, сместилась дальше, снова взявшись за саперные лопатки, стала закапываться. Противотанковая артиллерия была практически выбита, но без орудий мотострелки не остались – две «тридцатьчетверки» с кончеными двигателями застыли на флангах в ожидании тягача. Светит ли им ремонт, было неизвестно, но дать прикурить немцам танки, ставшие огневыми точками, вполне могли. «КВ» Полянского занялись рембатовцы, обещая «вылечить» за день, а пока на защиту тяжелого танка встал его собрат под командованием младлея Заскалько. В сражении случился некий перерыв – немцы перестраивались, подтягивая подкрепления. Ну, и Катуков подсуетился – пригнал пару мощных тягачей «Ворошиловец», четыре или пять трехтонок с боеприпасами и горючим. Появился и дивизион «катюш» капитана Чумака. Продолжение следовало… * * * Репнин, выглядывая из люка, высмотрел пацана – курносую личность лет десяти-двенадцати. В широченных штанах и рубашке, явно не по размеру, в бушлате, наброшенном на плечи, мальчишка таращился на танк, почти не скрываясь. – Эй! – подозвал его Геша. – Помочь Красной Армии не желаешь? – Желаю! Пацаненок подошел поближе, задирая вихрастую голову кверху. – Звать как? – Егором! – Слушай, Егор, есть тут дорога по лесу, чтобы на запад, вон туда, пройти незаметно? Чтобы танки прошли? – Есть, как не быть, – солидно ответил Егор. – Сено по ней возили. Показать? – Залазь! Мальчишка буквально вспорхнул на «тридцатьчетверку». Настоящий танк! – А тебя не хватятся? – Не-е! Я с бабкой живу, а она старая, все богу своему молится. – Ну, показывай дорогу тогда. – А вот так, где пастбище, и в лес! – Иваныч! Налево! Танк вздрогнул и двинулся к лесу. – Ваня! Передай по взводу, чтоб за мною двигались. – Есть! Свернув, «Т-34» канул в рощу, выбираясь на заброшенную дорогу – даже колеи зарастали травой. Танки Капотова и Антонова шли следом как привязанные, по очереди качаясь на буграх и кивая пушками. – Дядечка танкист! Направо теперь! Вон, где сосна горелая! – Направо, Иваныч. – Понял. Лесовозная дорога была весьма ухабиста, но только не для танка – «тридцатьчетверка» перла вперед, как по шоссе. – Все, Егор! Слазь! Спасибо тебе, и дуй домой. Дальше мы сами. – До свиданья, дядечки танкисты! – Бывай! Помахав «проводнику», Репнин спустился в башню, окунаясь в машинное тепло. – Иван, передай нашим – будем расходиться. Антонов пусть сейчас сворачивает, я за ним, а последним Капотов. И чтоб не высовывались! Долго ждать не придется, немцы скоро в атаку пойдут. Двинут, пока не стемнело… – Понял, тащ командир! Подрабатывая двигателем, «Т-34» тихонько подъезжал к опушке, подкрадывался. Дорога, что открывалась за деревьями, была широка. По сути, это был обширный прогал между двумя лесными массивами. Слегка всхолмленный, заросший густой травой и кустарником, он мог служить настоящим «проспектом» для танков противника. Но не для парадов – об этом красноречиво свидетельствовали обгоревшие остовы танков, черневшие вразброс. Грунтовая дорога, ведущая к Первому Воину, была буквально истерзана гусеницами, кое-где и воронки зияли. – Иваныч, глуши мотор. – Есть. Репнин приподнял крышку люка и вдохнул. После рева дизеля, лязга и грохота тишина оглушала. Стянув с себя шлемофон, Геша прислушался. Тихие звуки не давались ему, но множественный рокот моторов доносился вполне отчетливо. «Ждем-с», – мелькнуло у Репнина. Вдохнув еще раз запах прели, он зажмурился. Хорошо… Словно и не война… Удивительно. Само «переселение душ» его поразило и напрягло – вечером первого дня, еще на Донбассе, он долго чистил зубы порошком, полоскал и даже остограммился. Но вовсе не для того, чтобы «забалдеть» или «залить горе», а просто очистить глотку – было неприятно касаться чужим языком чужих зубов… И чем тут могла помочь «Столичная» или даже трофейный коньяк? А вот, поди ж ты… Помог. А потом все завертелось, закружилось – служба. Уставал так, что ложился – и засыпал. Сразу, как малолетка – те даже вверх ногами заснуть умудряются. В общем, справился с собой. А вот то, что он оказался на войне, не той, киношной, а самой что ни на есть взаправдашней, его нисколько не поразило. Наоборот, Геннадий воспринял это как естественное «приложение» к той «неверояти», которая с ним произошла. Нет, сказать, что он ко всему уже привык, что освоился в этом времени, нельзя, это неправда. Репнин только-только начинает понимать, чувствовать, ощущать мир 40-х годов. Ему еще предстоит немало волнений пережить. Ведь где-то жива мать Лавриненко, какие-то родственники – и жена. И ему придется, пусть не сейчас, но все равно придется сыграть роль сына, брата или дяди, мужа. И дело даже не во внешних данных Нины, просто… Ну, не актер он, чтобы вжиться в роль! Ладно, это испытание наступит не скоро. А вот бой… Репнин напряг слух. Лязг и рокот явно приближались. – Иваныч, заводи! Напустив сизой гари, заработал дизель – это ничего, даже самые громкие звуки затеряются в шуме немецких моторов. А вот и «панцеры» показались… Танки шли красиво, выстроившись «ромбом». Ну-ну… |