Онлайн книга «Танкист №1. Бей фашистов!»
|
Но Сталин – это особая тема. Та встреча была самой фантастичной, но вот парадокс – именно разговор с Иосифом Виссарионовичем как-то «приземлил» Гешу, окунул в это время, данное ему в ощущениях, и еще как данное. Это было здорово – нет, еще не стать тут своим, но уже перестать быть чужим. Он живет здесь и сейчас, воюет и на что-то надеется. Наверное, это его неприкаянная душа срослась с телом Лавриненко… – Тащ командир! Едут! – Понял. Заряжай бронебойным! – Есть! Готово! – Запасец есть хоть? – А то! Репнин прижался лбом к нарамнику и плавно закрутил маховички. Пять танков… Шесть… Семь… Восемь… Четыре «тройки» и столько же «четверок». Отлично… Есть в кого пострелять. Подпустив колонну поближе, Геша нажал на спуск. Снаряд раздолбал борт машине, двигавшейся в голове колонны. – Бронебойный! Живо! – Есть! – Выстрел! «Тройка», следовавшая за головным танком, резко остановилась. Из ее моторного отсека показался синеватый дымок, а в следующее мгновенье фухнул огненный клуб. Пламя охватило всю заднюю половину танка. – Бронебойный! – Г-готово… – Выстрел! Репнин перенес огонь на замыкающих. Подбив три «тройки» и три «четверки», он скомандовал: – Отходим! Иваныч, давай задним ходом! – Понял! До того оврага? – Во-во! «Тридцатьчетверка» поползла назад, по своим следам, и Геша выпустил еще несколько снарядов в середину колонны – для пущего эффекту. Он сжимался на сиденье, ожидая удара, но не дождался. Не верилось, что немцы в упор не видят танк, но звуков выстрелов не доносилось – одни взрывы только. От его попаданий, да еще боекомплекты рвались. Танк скатился на дно оврага, пропадая для фрицев, и Репнин облегченно выдохнул: – Ходу, Иваныч! – Есть! В Гусенево это? – Туда! * * * Командный пункт командующего 316-й стрелковой дивизии размещался все там же, в Гусенево. Панфилов недолго рассыпался перед Репниным в благодарностях, но крепко пожал ему руку. Засада, устроенная Гешей, здорово помогла. Задержав немцев, он дал возможность 690-му стрелковому полку выйти из полуокружения, а 1073-му и 1075-му отойти на новые позиции. На окраине села стоял «БТ-7», к нему прислонился Маликов – лицо, черное от копоти. – Живой? – ухмыльнулся Геннадий. – Пока! Мы тут артиллеристов прикрывали. Всю ночь. – Все с вами ясно… Пошли спать! Утро вечера мудренее… * * * Заснули в тепле – избу с вечера протопили, а Бедный, деревенский житель, еще и ночью дровишек подбрасывал. Репнину, правда, выспаться не удалось: выпросив у штабных готовальню, а у политотдельцев, выпускавших «Боевой листок», одолжив мятый ватман, он занимался чертежными работами. Даже тубус удалось найти – трофейный. А утром передышка на ночь кончилась – немецкие танки и цепи мотопехоты стали окружать деревню. Репнин насчитал восемь танков. Опять восемь… Засвистели мины, накрывая кривые улочки, вырывая неглубокие воронки или разнося сарайчики и клети. – По машинам! – крикнул Геша. Он уже побежал было к танку, но тут же резко остановился. Вспомнил одну вещь: именно в этот день и час погибнет Панфилов. Вывод? Он не имеет права не спасти генерала. Репнин стоял напротив штабной землянки, когда оттуда показался Панфилов. Геннадий рванул к нему, уже слыша посвист мины, толкнул Панфилова с разбегу, повалил на снег и сам упал рядом. В этот самый момент рванула мина, и осколки ударили кучно, зацепив в паре мест генеральскую шинель и полушубок Репнина. – Ну-у! – выдохнул Панфилов, отплевываясь. – Ну, спасибо! – Не за что, – хмыкнул Геша, вставая на четвереньки. Отряхнувшись, они крепко пожали друг другу руки. Репнин забрался в танк, припоминая еще одну вещь: именно сегодня его «Т-34» заработает снаряд в борт, отчего Бедный сгорит, когда сдетонирует боезапас. «Обойдемся!» – Вперед, Иваныч! Танк с ходу вступил во встречный бой. Геша превзошел себя – подбил семь танков из восьми, а когда хотел «приласкать» восьмой, драпавший к лесу, заело спусковой механизм пушки. Лавриненко, помнится, в этот момент выскочил из танка и, находясь в запале, стал стрелять из «тэтэшника» по немецким танкистам, что катались по снегу, пытаясь загасить пламя на комбезах. Нет уж, пусть себе катаются… – Иваныч, задний ход! – Танки! – крикнул Борзых. Десяток «панцеров» выворачивал с дороги. Звонко ударила кувалда – это пыхтел Федотов, реанимируя спусковой механизм. – Готово! – выдохнул он. Немецкие танки открыли огонь по отступавшему «Т-34», но бить в лоб было делом бесполезным. «Ба-а-ам!» Подкалиберный задел башню и ушел рикошетом. – Бронебойный! – Есть! Готово! – Выстрел! «Четверка», уверовавшая, что русский танк не даст сдачи, развернулась боком, объезжая подбитого собрата. Снаряд разбил ей каток и порвал гусеницу. Это был сороковой танк, подбитый Репниным. В прицел лез сорок первый… Из мемуаров Т. Белкина: «В 4 часа утра у Смолки, ближе к Рийгикюласским высотам, по понтонной переправе начали форсировать реку Нарву 45-й и 221-й полки нашего Эстонского стрелкового корпуса. Первыми вслед за пехотой прошли три танка разведроты под моим командованием. Следом за мной пошли и другие танки. Немцы беспрерывно бомбили и обстреливали переправу. Но потом была сделана дымовая завеса, и по ней на левый берег реки доставлялись подкрепление, артиллерия, танки, боеприпасы. Наш 45-й танковый полк уже заканчивал переправу, как вдруг налетел ветер и отнес дымовую завесу в сторону. Этим воспользовались немецкие самолеты, которые прорвались сквозь зенитный огонь к переправе и сбросили бомбы. Волнами, которые образовались от взрывов, понтоны начали раскачиваться, и один из танков сполз в воду. В этой машине оставался механик-водитель Гемпель. Танкисты пытались двумя танками вытащить машину, но трос оборвался…» Глава 14. Дата смерти
Московская область, дер. Горюны, 18 декабря 1941 года 5 декабря Лавриненко представили к званию Героя Советского Союза. В наградном листе было отмечено: «…выполняя боевые задания командования с 4 октября и по настоящее время, беспрерывно находился в бою. За период боев под Орлом и на волоколамском направлении экипаж Лавриненко уничтожил 43 тяжелых, средних и легких танка противника» [15]. |