Книга Десантник разведотряда. Наш человек спасает Сталина, страница 37 – Дмитрий Светлов

– Это вам вместо свадебного путешествия, отдохните в Марфино.

– Ой, папочка, спасибо! Я всегда мечтала там побывать! – Валя по-девчоночьи захлопала в ладоши и бросилась целовать отца.

– Удобно ли будет майору среди генералов? – озабоченно спросила Светлана Филипповна.

– Не на плац едут, в лечебном учреждении все равны, – отрезал Александр Сергеевич.

Женушка стремглав умчалась собирать вещички, обедали молодожены уже в старинной княжеской усадьбе. Отдыхающий московский генералитет четко разделялся на «бывших» и «красных». Разницы во взаимоотношениях практически не было, но стиль поведения сразу выделял бывших дворян. Генералы приезжали ранним утром и сразу заваливались спать, а после обеда расходились по процедурным кабинетам. «Красные» топали в нательных рубахах, галифе и шлепанцах на босу ногу, «бывшие» не ленились надеть сапоги и домашнюю куртку с атласными отворотами. «Красные» сразу «тыкали», а «бывшие» уважительно обращались на вы даже в общении меж собой.

Валя решила поухаживать за больным мужем и вывозила Олега на прогулки в инвалидной коляске. Вот тут-то и выяснилось, что девушку знают все отдыхающие. Матроны с внуками приветливо раскланивались, поздравляли с замужеством, после чего знакомились с Олегом. Две золотые нашивки за тяжелые ранения и медали лучше всего представляли офицера-фронтовика, а далее следовал недоуменный вопрос:

– Позвольте полюбопытствовать, молодой человек, что за медаль у вас на груди?

Партизанская медаль и после войны считалась редкостью, а сейчас, в сорок третьем, ее не видел практически никто. Пришлось отговариваться:

– Здесь, в Москве, получил за совместную атаку на нацистов.

Верили или нет, тема вторичная, сейчас никому в голову не придет надеть чужие награды, не говоря о нашивках за ранения. «Бывшие», прежде чем заговорить, несколько дней присматривались к Олегу, а затем один из генералов сразу озадачил:

– Молодой человек, позвольте узнать ваш прогноз о дате окончания войны?

– Зима или ранняя весна сорок пятого.

– С падением Берлина?

– Немцы будут биться до последнего, война закончится встречей с союзными войсками, – уверенно ответил Олег.

– Логично, фюрер готов положить всю нацию на гильотину войны. Союзники откуда придут?

– Высадятся на севере Франции.

Генерал засмеялся и позвал своего товарища:

– Александр Семенович, вы слышали прогноз юного майора?

– Он прав, Николай Алексеевич! Ни для кого не секрет, что укрепления заняты небоеспособным резервом и украинскими предателями.

– Вы уже готовы к адъюнктуре! Прошу слушателем к нам в академию, похлопочу за место.

– Я обычный студент, офицерский чин получен без экзамена.

– Вот как? Где вы учились, позвольте спросить?

– В Петербурге, в бывших казармах Кавалергардского полка.

– Он еще и смел! Не боитесь так говорить?

Сейчас за «Петербург» легко схлопотать неприятности, нельзя город Ленина называть старорежимным именем. Упоминание всяких кавалергардских и лейб-гвардейских полков могут расценить как антисоветчину. Замечание «бывшего» словно подстегнуло Олега, и он с вызовом заявил:

– Бойся не бойся, а историю России не выжечь, не переписать.

Валя не вмешивалась в разговор, а когда генералы отошли, сделала неожиданный вывод:

– Ты знаешь, он прав, тебе надо учиться в академии. Провентилирую с отцом возможность поступления.

Война в Испании закончилась не только казнью Тухачевского, Якира и Уборевича, пошатнулся основной постулат единства пролетариев всего мира. Идеологи коммунизма признали опасность буржуазной пропаганды и призвали на службу бывших царских офицеров. Им не дали командных должностей, а распределили в качестве преподавателей по военным училищам. Итоги военных конфликтов с Японией и Финляндией дали Шапошникову повод усилить Генштаб выпускниками Императорской академии.

В субботу раненько с утра Вала повела Олега на рыбалку. В маленькой сторожке у пруда им выдали удочки с баночкой червей, и молодожены устроились на обычной парковой скамейке в полуметре от воды. Место оказалось прикормленным, килограммовые караси клевали с завидной регулярностью. Вскоре к ним присоединился генерал от артиллерии и, указав на партизанскую медаль, поинтересовался:

– Были в окружении?

– Здесь, в Москве, наградили за совместную операцию.

– А мне довелось хлебнуть полной чашей. Дивизия лупит румын, у нас плацдарм под сотню километров на их берегу, а второго июля пришел приказ отступать. Бензина нет, самолеты с танками и пушками попрятали в лесу под Черновцами, поставили часовых и пошагали на север. На полпути получили сообщение: Киев окружен, Одесса осаждена, прорывайтесь за Днепр.

– И вышли, раз сидите здесь, – заметила Валя.

– Вышли, – вздохнул генерал, – за сдачу техники врагу меня приговорили к высшей мере. Расстрел заменили десятью годами, а вчера вручили погоны и привезли в санаторий восстанавливать здоровье.

Тема начала войны многократно обсуждалась и давно надоела. В Белоруссии стояли две армии мирного состава, еще одна базировалась на Брестскую крепость и количественно не превышала пару дивизий. Основные силы Красной Армии находились на Украине, только пехоты за полтора миллиона с огромным количеством танков, пушек и самолетов.

После двухнедельных приграничных боев полковые колонны зашагали в сторону Киева. Никто не знал реальной оперативной обстановки, листовки немцев о выходе к Пскову, Смоленску и Киеву воспринимали как дезинформацию. Люди верили в скорую победу, поэтому уничтожить исправные танки и самолеты ни у кого не поднялась рука. Увы, марш-бросок по степи в полтысячи километров одолело менее трети войск. Олег захотел уйти от горестного разговора и сменил тему:

– Недавно услышал о механизме для управления артогнем, это правда?

– Тоже мне открытие! «Интеллектуальная» машина управления артиллерией создана Корсаковым через двадцать лет после Бородинского сражения.

– Ого! – удивился Олег. – Впервые слышу.

– Еще через двадцать лет Слонимский разработал особую теорему и переработал «интеллектуальную» машину в «Вычислительный снаряд».

– Вам бы все стрелять, лучше бы помогли студентам считать курсовики, – недовольно заметила Валя.

– На основании теоремы Чебышев сделал известный вам арифмометр, в тысяча восемьсот семьдесят четвертом механический арифмометр модифицировали в «Феликс».

Олег даже не подозревал, что механические считалки изобретены в России, причем в запредельно-древние годы. Генерал начал рассказывать о специальных перфокартах, которые применяются для управления артиллерией, но Валя его прервала:

– По лодочной станции ходит посыльный, озирается, явно кого-то ищет.