Книга Замок четырех ветров, страница 38 – Валерия Вербинина

– Я сам давно не играл, – заметил молодой человек. – Так что я буду легкой добычей. – Он обернулся ко мне, блестя глазами. – Мадемуазель?

Я так растерялась, что стала отмахиваться обеими руками.

– Нет, нет! Я совсем не умею и не знаю правил…

– Так я вас научу!

– Нет, я не хочу… Нет!

– Как скажете, – заметил граф и повернулся к телеграфисту. – Герр Гофман, я надеюсь, вы не робкого десятка?

– К вашим услугам, – ответил тот, церемонно поклонившись, словно речь шла о дуэли, и мы двинулись в сад.

Графиня заняла лучшее место возле импровизированного корта, усадив возле себя Минну с мужем и Юриса, которого она расспрашивала о цветной фотографии. Я довольствовалась стулом под соседним деревом, а Августин Каэтанович сел на свободное место рядом со мной. Моего отца с нами не было – он остался в своей комнате, сославшись на то, что ему надо написать письмо.

Теодор принес поднос, на котором стояли бокалы с прохладительными напитками – вовсе не лишними, потому что день выдался довольно жарким. Кристиан и Гофман обменялись первыми ударами. Я ничего не понимала в теннисе и стала задавать вопросы своему соседу, который любезно разъяснил мне особенности этой английской игры.

– Я и не подозревала, что вы такой знаток, – сказала я.

– О, я много чего знаю, – довольно туманно ответил мой собеседник. – Но вообще… и в сущности…

– Да? – рассеянно уронила я, глядя, как Кристиан отбил довольно сложный удар. Он раскраснелся, похорошел и казался таким беспечным, таким… Я так и не нашла нужного эпитета, потому что Августин Каэтанович отвлек меня.

– Юрис попросил меня поговорить с вами, – негромко промолвил он. – Он сказал, что у него самого не хватит духу. Я пытался объяснить ему, что недостаточно вас знаю и совсем не подхожу для такой миссии…

– Миссии? – машинально повторила я, оборачиваясь к нему.

– Да. Дело в том, что он хотел бы просить вашей руки, но тут не все так просто. Его дядя…

– Уже подыскал ему невесту в Либаве, – нетерпеливо закончила я. Мой собеседник взглянул на меня с удивлением.

– Откуда вам это известно?

– Сплетни почтовых работников, – туманно ответила я, чтобы не выдавать Минну.

– И что вы скажете? – после паузы спросил Августин Каэтанович.

– Я желаю ему счастья с его будущей женой.

Мы оба молчали. Кристиан промахнулся, потом промахнулся еще раз. Графиня взяла с подноса, который держал Теодор, бокал с золотистым лимонадом и сделала крошечный глоток.

– Должно быть, легко жертвовать собой, когда чувства не задеты, – вполголоса заметил Августин Каэтанович.

Тут, признаться, я рассердилась.

– Вы, иезуит… да что вы знаете о чувствах!

– Во-первых, – спокойно ответил мой собеседник, – я не иезуит, а во-вторых, о чувствах я, поверьте, имею некоторое представление. Если бы не они, я бы не носил эту одежду.

– Извините, – пробормотала я, устыдившись своей вспышки. – А что случилось? Вас отвергла девушка, которую… к которой вы были неравнодушны?

– Да, она предпочла моего двоюродного брата, который был богаче, чем я, – сдержанно ответил Августин Каэтанович. – А я решил, что… впрочем, неважно, что я решил. Вы не передумаете?

– Нет.

– Тогда я скажу Юрису, что он может возвращаться обратно в Либаву.

– Как вам будет угодно.

Какое-то время я пыталась следить за игрой, но меня все сильнее охватывала досада. Мне было жаль Юриса, чья судьба решалась в десятке шагов от него во время чужой партии в теннис, – он не заслужил такого обращения. Не выдержав, я снова повернулась к моему соседу.

– Вы на меня сердитесь?

– Я? Вовсе нет.

– Я желаю Юрису всего самого лучшего, – произнесла я, волнуясь. – Даже графиня Рейтерн сказала сегодня, что у него большое будущее. А я всего лишь почтовая служащая шестого разряда. Чем я смогу ему помочь?..

– Полно, Анастасия Михайловна, – покачал головой Августин Каэтанович. – Вы же умная девушка и прекрасно понимаете, что не в шестом разряде дело.

– И в нем тоже, – упрямо заметила я.

– Но вы – это не только ваше место работы. Вы – это нечто большее. – Он прищурился. – Будьте осторожны, панна Ланина. Некоторые миражи могут быть опасны, если за ними погонишься.

– О чем вы? – спросила я с недоумением.

– Граф Рейтерн плохо играет, потому что постоянно смотрит на вас, – ответил мой собеседник. – И его матери это не нравится. Когда женщина вроде нее начинает так щурить глаза и так стискивает бокал, как она, это значит, что она крайне недовольна.

Не удержавшись, я фыркнула.

– Что такое? – недовольно нахмурился Августин Каэтанович.

– Только не обижайтесь, пожалуйста, – сказала я. – Однажды вы решили, что мне не понравились фотографии Юриса и я стану высказывать ему свое недовольство. Только вот там дело было вовсе не в фотографе, а во мне самой. Мне не нравилось, как я одета, и ваш друг был ни при чем. Теперь вам кажется, что граф Рейтерн слишком часто смотрит на меня. Открою вам секрет: он волен смотреть на кого угодно, и это не обязательно значит, что… что я как-то особенно его интересую.

– Пожалуй, открою и я вам секрет, – промолвил ксендз с легкой улыбкой. – Быть может, он вам пригодится. Так вот: люди считают себя очень хитрыми и умными, но все, о чем они думают, всегда написано у них на лице. Взять хотя бы вас: вы, например, сейчас смотрите на меня с недоверием. А что касается графа Рейтерна… – он замолчал. – В нем и его матери есть что-то странное, чего я никак не могу разобрать. И ради вашего же блага я бы посоветовал вам держаться с ними осторожнее.

– Хорошо, – произнесла я, так как меня уже немного утомила эта тема. – Раз уж вы считаете себя другом Юриса, я надеюсь, вы устроите так, чтобы он… ну… чтобы на него мой отказ не повлиял в дурном смысле. Я не хочу, чтобы он снова стал пить или что-то такое… И портить ему жизнь тоже не хочу. Я бы желала, чтобы мы расстались друзьями. Если я не жалею о том, что оказалась в Шёнберге, то потому, что тут мне довелось познакомиться с ним, с моими сослуживцами, с Минной… И с вами, – быстро добавила я.

– Вы очень добры, – серьезно сказал Августин Каэтанович. – Вероятно, с точки зрения разума вы поступили правильно, но сердце… оно этому не верит. А впрочем, что с него взять…

Больше мы не затрагивали эту тему и по молчаливому уговору стали смотреть игру. Несмотря на то что Гофман был новичком, он в конце концов все же выиграл у графа, который во всеуслышание объявил, что мечтает отыграться, и пригласил соперника сыграть еще одну партию через неделю. Графиня нахмурилась, телеграфист, который обычно не лез за словом в карман, немного смутился, но пообещал одолеть господина графа еще раз, если позволит погода. Мы вернулись в замок, где нас ждал прекрасный ужин, и беседа в тот вечер шла куда оживленнее, чем обычно. Кто бы мог тогда сказать, что идут последние спокойные дни и что вскоре совершенно непостижимые события перечеркнут все прежние договоренности и сведут наши планы на нет!