Книга Солнце сквозь снег, страница 25 – Дениз Робинс

— Оставь ее пока в покое, милый, она сейчас успокоится. Ей просто нужно побыть одной. — Флоренс взяла сына под руку, потянула его в холл и плотно закрыла за ними дверь гостиной.

Стоя перед дверью, в темном прохладном коридоре, Чарльз заметил, как у матери на глазах тоже блеснули слезы.

— Господи! — воскликнул он. — Что у вас тут происходит?

Она повела его вниз, в столовую.

— Мы с твоей Люсией о многом успели поговорить. Она рассказывала мне о своей жизни с мужем, про детей и не могла сдержать слез. Чарльз, у нее очень нежное сердце. Я теперь вижу, что для нее это было невероятно тяжело — уйти из семьи, оставив маленьких дочерей.

Чарльз сунул руки в карманы и хмуро посмотрел на мать:

— Мама, как будто я сам этого не знаю! Но теперь ты понимаешь, какая она славная и почему я ее так люблю. Она очень нежная, добрая, великодушная. Она совершенно не может справиться с такой сложной ситуацией, в которой оказалась. Ей это просто не под силу.

— Да, согласна.

— Я так рад, что ты с ней поговорила, мама!

— Я тоже рада, сынок. Теперь ситуация стала мне чуть яснее.

— Значит, ты ее не винишь?

— Ох, Чарльз, я все-таки не могу одобрить развод! Уволь! Я остаюсь при своих принципах. И в силу этих принципов все равно считаю, что она должна была пересилить себя, остаться с мужем, а связь с тобой порвать, как незаконную и порочную. Хотя, с другой стороны, я не представляю, как она могла это сделать — по крайней мере, если верить всему, что она мне рассказала про мужа.

— Да, про мужа — чистая правда. Он довел ее до полного отчаяния. Она столько лет мирилась с унижением, была несчастна, и все ради детей и из чувства долга. И если бы мы с ней не встретились, она до сих пор мучилась бы. Я очень рад, что увез ее прежде, чем она совсем сломалась.

Миссис Грин покачала головой:

— Все равно, милый, то, что вы совершили, — ужасно неприлично.

— Но, мама, другого пути у нас не было! Мы должны были это сделать.

— Да, наверное, — сдалась наконец миссис Грин.

— Она ведь тебе понравилась, правда?

— О, ее просто нельзя не полюбить, мой дорогой.

Он вздохнул с облегчением:

— Ну что ж, вот и славно. Вы обе мне очень дороги.

— Все равно меня не радует, что тебе придется участвовать в судебном процессе.

— Но ты должна теперь признать, что это неизбежно.

— Да, милый, — кивнула миссис Грин.

Мысль о скандальном судебном процессе уже не пугала ее так, как раньше. Она понимала, что это неизбежно и что через это придется пройти. Но единственное, что не давало ей покоя, — судьба маленьких девочек. Она никак не могла смириться с тем, что ее Чарльз, ее славный мальчик, увел из семьи мать двоих детей, но все равно твердо решила встать на его сторону и защищать влюбленных до конца.

Поэтому, уезжая из дома миссис Грин, Чарльз и Люсия знали, что приобрели в ее лице надежную союзницу. Молодой человек был очень доволен, горд и счастлив: мама в очередной раз доказала свою преданность и мудрость. Люсия тоже была благодарна и утешена.

— Я могу обещать вам только одно — что всегда буду любить Чарльза и постараюсь сделать его счастливым, — сказала она на прощание.

Флоренс Грин наклонилась и поцеловала Люсию в бледную щеку.

— Я в этом не сомневаюсь, милая. Желаю вам обоим счастья.

Чарльз подошел и обнял мать.

— Мамочка, ты просто прелесть. Я не забуду этого до конца жизни.

Тут взор Флоренс затуманился, хотя плакала она редко.

— Береги себя, мальчик мой. Позвони мне как-нибудь… к тете Бланш. Не забудешь?

— Буду звонить каждый вечер, мам, еще надоем! — улыбнулся он и обнял Люсию за плечи. Она тоже улыбалась, снова довольная и спокойная, хотя лицо у нее было еще очень бледным, а глаза — красными от недавних слез.

Через несколько минут они уже ехали в машине Люсии по шоссе, ведущему к Тенбриджу.

За рулем сидел Чарльз. Люсия была так обессилена, что он не позволил ей вести машину. Она сама рада была передать руль в надежные мужские руки и сидела рядом с ним, погрузившись в состояние, близкое к прострации. Молча глядя на мелькавшие за окном пейзажи, она старалась забыть водоворот событий и эмоций, которые остались в прошлом.

Ей хотелось забыть обо всем на свете и думать только о Чарльзе и об их бесконечной любви — ведь это был первый день их совместной жизни. Что бы ни ждало их в дальнейшем, они все переживут вместе. «Мы пойдем вперед, держась за руки, — думала она, — и тогда нам ничего не будет страшно, мы все выдержим, все перенесем». Она вычеркнула Гая из своей жизни, когда уехала сегодня утром из его дома. Теперь наступила эпоха Чарльза… Чарльза и Люсии.

Пока все шло хорошо. Миссис Грин была мила, как ангел, проявила столько сочувствия и понимания — Люсия на это даже не надеялась. Она скорее ждала от матери Чарльза осуждения, суровости. А вместо этого встретила неожиданную сердечность, совершенно искреннюю — она это видела.

Как только они выехали за город, Чарльз откинул верх машины. Люсия сняла пальто, шляпку и позволила ветру играть волосами, обдувать лицо и воспаленные от слез веки.

Она начинала постепенно приходить в себя. Спокойная, с чувством защищенности и уверенности в будущем, она сидела рядом с мужчиной, которого обожала и который беззаветно любил ее.

— Так хорошо знать, что эти тяжелые шесть месяцев позади, с прежней жизнью покончено и мы вместе, правда, Чарльз?

Он положил руку ей на колено.

— Мне кажется, это сон, дорогая. Еще вчера в это же время я сходил с ума от беспокойства, не зная, что происходит у тебя дома, хотел даже примчаться в Марлоу, чтобы украдкой встретиться с тобой в гостинице.

— Да, а я думала о том, как бы все устроить, не уходя из семьи, — призналась Люсия. — А теперь… теперь нас уже ничто не может разлучить.

— Только смерть, моя радость.

— Столько всего случилось со вчерашнего вечера, как будто прошел целый год.

— И очень хорошо, что тебе так кажется. Пусть твое прошлое отойдет как можно дальше, на задворки памяти. Помни только о том, что ты теперь моя жена, почти законная… Миссис Чарльз Грин, начиная с сегодняшней ночи и до конца жизни. И знай, что я люблю тебя больше жизни!

Она накрыла рукой его ладонь и чуть пожала ее. Взглянула ему в глаза, и он ответил ей быстрым, полным желания взглядом, потом снова отвернулся, сосредоточив внимание на залитой солнцем дороге.

— Какое счастье — не надо больше украдкой встречаться, спешить, оглядываться, бежать на квартиру Джимми, как преступники, которых в любой момент могут поймать с поличным… О, Чарльз, ты не представляешь, как все это отравляло наши свидания!