Книга Деловой роман, страница 23 – Пола Сангер

— Как хочешь, я все равно скажу. — Он подул на кофе. — О тебе и Джейсоне Крамере.

Шеннон тяжело вздохнула.

— Послушай, мы вчера закрыли эту тему. Если хочешь узнать от меня какие-то подробности, забудь об этом. То, что было между нами, не твое дело, и я не собираюсь удовлетворять твое болезненное любопытство.

— Не беспокойся. Я не стану вытягивать из тебя детали. Мне и так известно все. Ты сама признала, что у вас был роман. Настоящий роман со всеми вы…

— Подожди-ка, — перебила его Шеннон, — что-то я не припомню, чтобы говорила тебе о «настоящем романе».

— Перестань! — фыркнул Фрэнсис. — Ты не хочешь обсуждать подробности? Значит, они были. Мы же взрослые люди…

— Твои домыслы не заслуживают даже комментария. У тебя нет никаких фактов.

Фрэнсис словно и не слышал.

— Порвав отношения с Джейсоном, ты решила, что проживешь остаток жизни, не позволяя себе близких отношений с другими мужчинами.

— Ну и что? — Шеннон с деланным спокойствием спокойно пила кофе.

— А то, что у тебя ничего не получится, — ответил Фрэнсис. — Если ты думаешь, что сможешь командовать мной, управлять моей жизнью…

— Я не собираюсь командовать тобой и управлять твоей жизнью, — с досадой возразила Шеннон.

Фрэнсис усмехнулся.

— Это всего лишь простая констатация факта. У тебя ничего не получится.

— Ты не шутишь? Не веришь, что я смогу прожить, не допуская мужчин в свою постель?

— Да, не верю.

Надо отдать Фрэнсису должное, ему удалось пробудить в ней любопытство.

— Почему?

— Сейчас ты еще под впечатлением того, что случилось. Ты в шоке. Но рано или поздно это пройдет и тогда природа возьмет свое. Отказаться от сексуального удовольствия может лишь тот, кто не знает, что это такое.

— Ты не понимаешь женщин. — Шеннон со стуком поставила чашку на блюдце. — Знаешь, у мужчин есть одна большая проблема: они без всяких на то оснований считают, что женщины чувствуют то же самое. Ты чувствуешь себя обездоленным и поэтому предполагаешь, что и мне чего-то не хватает.

— Это ты сейчас так говоришь, но со временем…

— Когда твое пророчество сбудется, я дам тебе знать, — сухо ответила Шеннон. — Только не надо задерживать дыхание и считать до десяти. А потом, если подумать, тебе-то какое до всего этого дело?

— Ну как же. Ведь, когда лед растает, первым на пути бурного потока окажусь я.

Она невольно улыбнулась.

— Значит, по-твоему, когда предсказанный тобой час пробьет и во мне вспыхнет огонь страсти, я наброшусь на первого попавшегося мужчину? Или ты надеешься стать жертвой моей сексуальной агрессии? Мечтай на здоровье, Фрэнсис, но имей в виду — у меня иммунитет к этой болезни.

Он посмотрел ей в глаза.

— Уверена?

Шеннон встала и отвернулась к раковине, чтобы вымыть чашку, а на самом деле — чтобы Фрэнсис не догадался по лицу, что творится у нее на душе. Она не слышала, как он подошел к ней, и вздрогнула, когда он обнял ее за плечи, развернул и привлек к себе.

В какой-то момент Шеннон показалось, что жар его тела превратил толстую ткань халата в полиэтилен, растаявший и приклеивший ее к нему. Дай ему по физиономии, приказал рассудок, влепи пощечину наглецу. Но рука не повиновалась разуму.

Его первый поцелуй, в аэропорту, был горячим и требовательным, но тогда Шеннон сама напросилась на него. Во второй раз, на свадебной церемонии, Фрэнсис вел себя немного сдержаннее, разыгрывая представление для замершей в предвкушении публики.

Этот поцелуй был иным — воплощением чувственности, вскипевшего желания. Он дразнил, мучил, манил. Фрэнсис вбирал ее вкус, как пчела собирает нектар с цветка, мягко, неспешно, тщательно, до последней капли. Высушив ее губы, он перешел к мочке уха, потом перебрался к шее, медленно спустился к ямочке у основания, потом чуть ниже и остановился у кружевного края сорочки.

Шеннон успела сделать глоток воздуха, и у нее перехватило дыхание. Вспыхнувший в груди огонь обжег легкие, пробежал по горлу, и ей казалось, что вместе с выдохом из нее вырвется пламя. Когда Фрэнсис прервал поцелуй, Шеннон с ужасом осознала, что уступила без сопротивления, что ему не понадобилось прибегать к силе. Боже, она же сама прижалась к нему!

— Ну, как твой иммунитет? — слегка охрипшим голосом спросил Фрэнсис. — Тебе не кажется, что…

— Мне кажется, — на удивление ровным голосом сказала Шеннон, — что, будь у меня под рукой нож, я с удовольствием воткнула бы его тебе между ребер.

По его губам скользнула улыбка.

— Умереть за один-единственный поцелуй? Какой позор, — пробормотал он. — За два еще куда ни шло…

Шеннон отшатнулась.

— Как ты смеешь! Не подходи!

Фрэнсис сложил руки на груди и прислонился к холодильнику.

— Мне и не надо. Я уже доказал, что хотел. У тебя нет никакого иммунитета, и ты сама это знаешь. Рано или поздно ты пожалеешь о том, чего сама себя лишила.

— Если не ошибаюсь, ты имеешь в виду, что у меня должен быть роман с тобой.

Он покачал головой. Странно, но у Шеннон сжалось сердце.

— У мужа и жены не может быть романа.

— Рада это слышать, — услышала она свой голос.

— Но, на мой взгляд, — продолжал Фрэнсис, — тебе стоит переспать со мной. Это разумно. Ты довольна, я доволен. Патрик доволен…

— Полагаю, результат неплохой, если из троих будут довольны двое, — холодно заметила Шеннон. — И хочу напомнить кое-что, о чем ты, похоже, забыл. Мы заключили договор на определенных условиях, и у тебя нет права менять их в одностороннем порядке.

— Верно. Я и не меняю.

Она настороженно следила за ним.

— Нет?

— Нет. Ты сама их изменишь. И когда решишь это сделать, вспомни обо мне. Я буду рядом.

— Надеюсь, ожидание тебя не убьет. Заруби себе на носу, дорогой, я вовсе не настроена отступать от принципов ради того, чтобы облегчить тебе жизнь. Ты получил свой кусок пирога, вот и наслаждайся им. Есть договор. Не моя вина, что тебя обуяла похоть.

— Сильно сказано.

— Только не убеждай меня в том, что это нечто большее. В данный момент удовлетворить твои потребности может любая женщина. Отец был прав, когда… — Шеннон случайно взглянула на настенные часы над плитой и метнулась к двери. — Господи!

— Что случилось? — крикнул ей вслед Фрэнсис.

— Мы снова опаздываем.

Негодяй. Я вышла замуж за негодяя, снова и снова повторяла Шеннон. А как еще назвать человека, согласившегося на взаимовыгодную честную сделку, а потом попытавшегося выторговать для себя дополнительные уступки?