Онлайн книга «Интриганка»
|
«Это паршивая тюрьма, – писала матери Кейт. – Девочки здесь ужасны. Весь день только и трещат о дурацких платьях и мерзких мальчишках. А подлые учителя – просто чудовища. Меня здесь не удержите, все равно сбегу». Кейт и в самом деле трижды убегала из школы, но каждый раз ее ловили и привозили обратно, несдавшуюся и несломленную. На ежедневном совете преподавателей одна учительница, услыхав имя Кейт, вздохнула: – Ребенок совершенно неуправляем. Думаю, ее следует отослать в Южную Африку. – Готова согласиться с вами, – ответила миссис Китон. – Но подумайте, ведь нам брошен вызов. Если удастся укротить Кейт Мак-Грегор, значит, нам любые трудности нипочем. Кейт осталась в школе. К изумлению учителей, Кейт живо заинтересовалась делами фермы, принадлежащей школе. Там был разбит огород и содержались куры, коровы, свиньи и лошади. Узнав о том, что девочка проводит там все свободное время, миссис Китон очень обрадовалась: – Вот видите, – объявила она учителям, – это всего лишь вопрос времени и терпения. Кейт, наконец, нашла себе занятие по душе. Когда-нибудь выйдет замуж за сельского джентльмена и станет ему огромным подспорьем. На следующее утро в кабинете директрисы появился Оскар Денкер, управляющий фермой. – Я об одной из ваших учениц, – начал он, – Кейт Мак-Грегор. Просил бы вас держать ее подальше от моей фермы. – О чем вы толкуете? – удивилась миссис Китон. – По-моему, она очень интересуется сельским хозяйством! – Да?! А по-моему, именно тем, как, простите за грубость, спариваются животные. – Что?! – Именно! Торчит там целыми днями, наблюдает, что они друг с другом делают. – Черт бы меня побрал! – высказалась миссис Китон. Кейт так и не простила Дэвида за то, что отправил ее в ссылку, но невыносимо тосковала по нему. «Такая моя судьба, – мрачно думала она, – любить человека, которого ненавижу». Девушка отмечала в календаре дни, проведенные вдали от Дэвида, как заключенный, считающий минуты, оставшиеся до освобождения. Кейт боялась, что он совершит что-нибудь ужасное, женится на другой, пока она тут сидит в этой проклятой тюрьме. "Если это так, – кипела Кейт, – убью их обоих. Нет. Только ее. Меня арестуют и повесят, а пока я буду стоять на эшафоте в петле, он поймет, что любит меня. Только поздно будет. Он станет умолять о прощении, а я отвечу: «Да, Дэвид, дорогой мой. Я прощаю тебя. Ты был слишком глуп, чтобы понять, какая огромная любовь прошла мимо, улетела, словно птичка. И вот теперь эту вольную птицу поймали в силки и накинут на нее петлю. Прощай, Дэвид!» Но, конечно, в последнюю минуту ее помилуют, и Дэвид сожмет ее в своих объятиях и увезет в неведомую страну, где кормят уж наверняка лучше, чем эти помои, которые подают в проклятом Челтенхеме. Кейт получила письмо от Дэвида, в котором тот сообщил, что будет в Лондоне и обязательно навестит ее. Воображение девушки разыгралось. Она искала, находила сотни намеков и скрытых значений в записке. Почему он едет в Лондон? Быть рядом с ней, конечно. Почему собирается в Челтенхем? Понял наконец, что любит и не может выносить разлуки. Дэвид заберет ее из этого ужасного места. Счастье бурлило в душе Кейт, так что она с трудом сдерживалась. Под конец девушка настолько уверовала в собственные фантазии, что в день приезда Дэвида распрощалась со всеми одноклассницами. – Мой любовник приезжает забрать меня отсюда, – объяснила она. Девочки молча недоверчиво глядели на нее, все, кроме Джорджины Кристи. – Опять врешь, Кейт Мак-Грегор, – фыркнула та. – Вот погоди, увидишь! Он высокий, красивый и сходит по мне с ума. Проходя по коридору, Дэвид недоуменно озирался: встреченные школьницы с любопытством глазели на него, многие даже вскакивали с мест, перешептывались, хихикали, а встречаясь с ним взглядами, краснели и отворачивались. – Ведут себя так, словно в жизни раньше не видели мужчин, – заметил он и подозрительно посмотрел на Кейт. – Может, ты что-нибудь говорила обо мне? – Конечно, нет! – высокомерно хмыкнула девушка. – С чего бы это? Они обедали в большой общей столовой. Дэвид рассказывал Кейт, что произошло дома за время ее отсутствия. – Твоя мама велела сказать, что очень любит тебя и ждет на летние каникулы. – Как она? – Нормально, только работы много. – А дела компании? Дэвид удивился такому внезапному интересу, но все же ответил: – Как нельзя лучше. А что? «Потому что, – подумала Кейт, – когда-нибудь все будет принадлежать мне, и я разделю это богатство с тобой». – Просто так, хочется знать, – ответила она вслух. Дэвид взглянул на по-прежнему полную тарелку Кейт. – Ты ничего не ешь. Но Кейт ничего не могла взять в рот: она лихорадочно ожидала, когда настанет великая минута и Дэвид скажет: «Уедем вместе, Кейт. Ты стала женщиной и нужна мне. Мы поженимся, и все будет хорошо». Подали и убрали десерт. Потом кофе. А Дэвид ничего не говорил. Только когда он, взглянув на часы, объявил, что пора ехать, иначе опоздает на поезд, Кейт с ужасом поняла, как ошиблась. Никто не собирается взять ее из школы. Этот ублюдок рад отделаться от нее, ему все равно, хоть погибни Кейт в этой проклятой дыре! Ничего не подозревавший Дэвид был очень рад повидать Кейт. Она казалась ему смышленым ребенком, научившимся в конце концов обуздывать дикарские порывы. Нежно похлопав Кейт по руке, Дэвид спросил: – Могу ли я сделать что-нибудь для тебя, Кейт? Глядя ему прямо в глаза, девушка мило улыбнулась. – Да, Дэвид, конечно. Сделаешь огромное одолжение, если, черт возьми, оставишь меня в покое и не будешь лезть в мою жизнь. И, высоко подняв голову, с достоинством выплыла из комнаты, оставив ошеломленного Дэвида с широко раскрытым ртом. * * * Маргарет поняла, что тоскует по Кейт. Девочка была непослушной и дерзкой, но, кроме нее, у матери никого не было. Маргарет гордилась дочерью и считала, что та станет незаурядным человеком. Но сначала она должна приобрести манеры настоящей леди. Когда Кейт приехала на каникулы, Маргарет начала расспрашивать ее о школьной жизни. – Ненавижу школу! Все они там противные кривляки! Маргарет внимательно посмотрела на дочь: – А другие девочки тоже так считают? – Что они понимают, – презрительно фыркнула Кейт. – Посмотрела бы ты на этих девочек. Над ними все с рожденья трясутся. Ни черта они не понимают в жизни. – Ах, дорогая, – с притворным сочувствием охнула мать, – это должно быть невыносимо для тебя. |