Книга Мне так хорошо здесь без тебя, страница 33 – Кортни Маум

– Так что, вы получили «Синего медведя» в собственность? – спрашивала Самира.

– Нет, – раздраженно ответила Лиза. – Я хотела. Но он теперь такими вещами не занимается. Его Ирак интересует.

– Понятно… – Самира поправила в руках стопку карточек с вопросами. – И вам стало одиноко?

– Одиноко?! Еще чего! А он всего лишь пытается произвести впечатление на жену.

Самира отбросила волосы за спину.

Я проснулся в три часа ночи в полнейшем замешательстве и в ярости от того, что Лиза и Самира позволили себе так пренебрежительно отзываться о моей работе. Впрочем, вид мокрого пятна слюны на подушке несколько меня отрезвил. Две женщины в моем сне ошибались. Я хотел сделать нечто злободневное, не просто чтобы произвести впечатление на жену. Я хотел снова стать ее достойным – тем, кем она может гордиться. Я хотел, чтобы о моем искусстве стоило говорить. Я хотел, чтобы в случае моей безвременной кончины на моем могильном камне была эпитафия: «Здесь покоится Ричард Хэддон. У него внутри был не просто горячий воздух». И пусть воображаемая Лиза считает меня из-за этого дешевым конъюнктурщиком, мне плевать.

Наутро меня разбудил стук в дверь.

– Милый, – негромко позвала мама, – тебя к телефону.

Я вылез из-под одеяла и поплелся к двери, однако открывать пока не стал, чтобы не щеголять перед мамой заспанным и в трусах.

– Кто звонит? – спросил я, пытаясь разлепить веки.

– Какой-то Гарольд Гэдфри. С парома.

Я потер кулаком глаза.

– А сколько времени?

– Не знаю. Наверное, восемь.

Я накинул кардиган и натянул штаны. Мама ждала в коридоре. Проводив меня к телефону, она жестами показала, что уже поставила чайник. Я откашлялся и взял трубку.

– Алло?

– Ричард! Приветствую! Это Гарольд! Ну, Гарольд Гэдфри с парома. Я подумал, может, вы все-таки захотите принять мое предложение позавтракать?

– Позавтракать? – переспросил я.

– Ой, я опоздал, вы уже поели? У меня тут встреча отменилась, и я внезапно свободен! Вот и подумал…

– Позавтракать.

– Ну да! Без завтрака же никакой работы! Я угощаю!

Я обвел глазами кухню.

– А куда вы хотите пойти?

– На какую-нибудь веранду на Марлоуз? К девяти успеете?

Голова у меня раскалывалась, умоляя о дозе кофеина. Вот, значит, какой стала моя жизнь? Мне назначают утренние свидания мужчины!

– Успею, – чуть слышно ответил я. – Почему бы и нет…

Гарольд ждал меня у жуткого заведения под названием «Милый маффин», известного многочисленными видами глазури, которой предлагалось полить свой маффин самостоятельно. Я нерешительно моргал в лучах отраженного в витрине робкого английского солнца. Мы оба не знали, как приветствовать друг друга, и после некоторого замешательства остановились на рукопожатии. Я выбрал черствого вида яблочный маффин с корицей, Гарольд – сэндвич с тунцом и сыром. И, чтобы у меня не осталось никаких сомнений в том, что это свидание, он заплатил за нас обоих.

– Значит, вам предстоит поездка в Лондон? – спросил он, усаживаясь на веранде и запуская в сэндвич зубы. – И когда же?

Я поразился его памяти. Сам я лишь смутно помнил, что он как-то связан с компанией «Ксерокс» и очень любит жену и детей.

– Встречу перенесли, так что я уже съездил.

И я вкратце рассказал ему о своем знакомстве с континуистами и их намерении держать со мной астральную связь посредством шпиона-телепата.

– Определенно тянет на тему для художественного проекта, – заметил Гарольд. – Телепатия и все дела.

– Боюсь, сейчас шпионить за мной слишком скучно. Я еще у родителей.

– А как же Бретань? Я думал, вы сразу поедете назад к семье.

И снова он меня поразил. Обычно люди не столь внимательны к тому, что другие рассказывают о себе.

– К сожалению, нет. – Я выковырнул из маффина подозрительный кусочек засохшего яблока. – Мне там сейчас… не очень рады.

У Гарольда хватило такта промолчать.

– Я… видите ли… – Я продолжал ковыряться в маффине. – У меня возникли проблемы с женой. Извините.

Это прозвучало так, как будто она сломалась и требуется гарантийный ремонт.

– Хотите поговорить?

Я встретил его взгляд, искренний и открытый.

– Да. То есть я не знаю. Вы меня не одобрите. И вряд ли захотите преломить со мной хлеб.

– И какой хлеб! – Он «чокнулся» сэндвичем с моим маффином. – Простите за фамильярность, но, как я понял, вы позволили себе за кем-то ухаживать?

– Ухаживать? Э-э, ну да.

– Вы продолжаете с ней встречаться? – Гарольд поправил пиджак. – Ну, с другой женщиной.

– Нет. Все кончено.

– Что ж, уже неплохо, – одобрительно сказал он. – А ваша жена хотела бы с вами помириться? Она благосклонна к знакам внимания?

Я приложил все усилия, чтобы не рассмеяться:

– Какого рода знакам внимания?

– Ну, я могу организовать вам воздушный баннер по очень неплохой цене. – Правильно истолковав выражение моего лица, он немедленно пересмотрел характер романтических советов. – Значит, она у вас больше по части цветов и ресторанов?

– Она у меня по части «лучше бы ты этого вообще не делал». И хочет, чтобы я на какое-то время оставил ее в покое.

– Ну, я сомневаюсь, что она действительно этого хочет. Женщины редко хотят, чтобы их оставили в покое. Вы же художник, Ричард! Дайте волю фантазии! Запустите что-нибудь в небо!

Я вообразил огромную стаю воробьев, целое сонмище радостных птиц. А потом игрушечный вертолет на батарейках, который летит через лазурь и тащит за собой ламинированный баннер: «АННА-ЛОРА ДЕ БУРИЖО! Я ХОЧУ СНОВА ЗАВОЕВАТЬ ТЕБЯ!»

Вдруг мне на плечо легла ладонь Гарольда – широкая и слегка влажная.

– К сожалению, у меня презентация в десять. Но я вам вот что скажу: не все еще потеряно. Вы мне нравитесь, Ричард. И я искренне желаю вам всего хорошего.

– Спасибо, – ответил я, стараясь игнорировать поднимающуюся внутри панику: как только он уйдет, мне до конца дня будет вообще нечем себя занять. – Я излил вам душу, и мне стало легче.

– Мне очень жаль бросать вас в тяжких раздумьях, – проговорил он, глянув на часы.

Я улыбнулся:

– Вы заставили меня одеться и выйти из дома в девять утра, чтобы позавтракать с почти незнакомым человеком. Это хорошее начало.

Он сжал руку на моем плече:

– Я считаю, что вам надо бороться. Лично я без жены бы умом тронулся.

Я смотрел ему вслед, слушал его удаляющееся насвистывание и думал: «Хорошо тому, кто может сказать это в сослагательном наклонении».