Онлайн книга «Земля навылет»
|
— Мне к обеду надо быть в больнице, а я в Бердске живу. Это что же, ехать домой и сразу обратно? — Простите, я не знал… — Кофе она сварила отменный. — Болеет кто-нибудь? — Да дед у меня… — Произнесла она беспомощно. — Дед у меня отморозил пальцы. Дедом она называла мужа, это я понял. Но что-то он там залежался в больнице: июль на дворе. На всякий случай я поддержал дежурную: зимы у нас суровые, я, помню, в детстве приморозил пальцы на ноге, до сих пор ноют на холод. Помните, небось, какую обувку таскали после войны? Дежурная кивнула: — Помню… Получилось у нее жалостливо. Она явно искала утешения. Может, и с кофе потому так ко мне спешила. — Я утром звоню домой. Я всегда утром звоню, у нас телефон у соседки. Веранды рядом, крикни, дед сразу слышит. А тут говорит мне: нет деда, увезли деда. Куда, говорю, увезли! А в больницу. У меня аж сердце захолонуло. Что, кричу, сердце? Да нет, говорит, ты успокойся. Просто деда к хирургу свезли, пальцы он на руках поморозил. Ты после дежурства беги в больницу, там недалеко, сама поспрашиваешь, узнаешь. Видишь, вот как оно. — Не понимаю, — сказал я, отставляя пустую чашку. — Когда ваш дед отморозил пальцы? — Утром, — дежурная скорбно опустила глаза. — Я же говорю, звоню утром соседке, у нас веранды рядом… — Что значит утром? Сегодня утром? — Ага, — в усталых глазах дежурной таилось непонимание, беззащитность, испуг. — Я звоню, а соседка: ты успокойся, дескать, пальцы он поморозил… — Он на морозильной установке работает? — Да ну вас, — отмахнулась дежурная испуганно. — Я и не слышала про такую. Он у меня баньку топит по средам, всегда почему-то по средам. Сколько раз говорила, топи как люди, по субботам топи. А он любит по средам, такой у него день. И греется. Заляжет на полке и греется. И зимой греется, и летом, ему все равно. И вчера так лег, а утром, нате вам, отвезли к хирургу. — Может, сломал руку? Не отморозил. — Да ну вас. Я тоже так думала. — Ну, не сломал, обжег. Или ошпарил там. В баньке-то. — Да отморозил. Говорят, отморозил. Я до хирурга дозвонилась, отморозил. Оттяпают теперь пальцы. — Так уж сразу оттяпают? — А чего? — возразила дежурная с каким-то непонятным мне вызовом. — Хирург сам сказал, будет резать пальцы. Я не знал, как ее успокоить. Врачам виднее, в конце концов. Конечно, виднее, она не спорит. Дежурная разгорячилась. Дед у нее смирный, пенсии радуется, почти не пьет. Она подозрительно повела носом, но бутылки я предусмотрительно спрятал. Истопит баньку, погреется. Ей, наверное, давно хотелось выговориться. Жил и жил, век так живи, только вот эти письма… — Какие письма? — Ну да, вы же не знаете, — виновато потупилась дежурная, — дед вдруг письма стал получать. Много писем. — От родственников? — Да где у него столько? — дежурная быстро оглянулась на дверь и подошла поближе. — Я тоже сперва подумала — от родственников. А там каждый день штук по десять, даже из Вашингтона. Откуда у него в Вашингтоне родственники? — По десять? Из Вашингтона? — Ага. Я соседей стала стесняться. Говорила сперва, мол, дальние дядьки отыскались у деда. А какие там дядьки? То баба пишет, вместе, мол, жили, зачем забыл? То мужик какой-то, ссылается, на Вятке шли по одному делу. А из Вашингтона который, тот непонятно, не по-нашему, но тоже, чувствуется, с обидой. Все с обидой, с жалобой, с просьбами, — дежурная смотрела на меня круглыми желтыми глазами. — У одного дом сгорел, другой судится, третья денег просит, зачем, мол, забыл? А я деда знаю, он всю жизнь у меня под боком, да и что мы кому отправим — у деда всего-то пенсия, а я дежурю. В Вашингтон, наверное, и не отправишь? — спросила она неожиданно. — Хоть по миру иди, что отправишь? Хорошо, я Юрию Сергеевичу пожаловалась. Тоже, родственники!.. Он сказал: разберемся, и разобрался, видать, никто больше не пишет. Дядька был настоящий в Казани, и тот перестал писать. Вот как! А тут такое, пальцы на руках поморозил… — Она опасливо перекрестилась. — Небось, весь Бердск уже знает. — Разобраться надо, — хмуро кивнул я. — Но вы сперва все-таки сходите к хирургу. — Вот я и собираюсь. — А пакет вы принесли? — кивнул я. Мне хотелось отвлечь дежурную от печальных мыслей. — Я проснулся, а под дверью пакет. — Какой пакет? — А вон… — Да нет. Я не приносила. Это, может, программа. Вы ведь к Юрию Сергеевичу приехали? — В некотором смысле… Дежурная вздохнула. Но женщина она оказалась отзывчивая, сварила еще чашку кофе, даже принесла спички. И, ушла, наконец. Я закурил и устроился в кресле. Я почти не спал, голова после встречи с Юреневым была тугая. Бездумно я обратил взор горе и увидел под самым потолком паучка. Паутинка была совсем прозрачная, казалось, паучок карабкается прямо по воздуху. Ему хорошо. У него не было моих загадок. Зачем я, собственно, приехал? Что меня пригнало сюда? Мог себе трястись в поезде, добраться до Благовещенска, у Светки Борзуновой выходит книга. В Хабаровске Тимка Скукин. Это у него фамилия такая, а вообще-то с ним не соскучишься. Но ведь приехал, чего виниться задним числом? Я виноват, что они все тут чокнутые? Или это я чокнутый? Без всякого интереса я дотянулся наконец до серого пакета и вскрыл его. Фотографии. Три штуки. Я всмотрелся. Непонятно, знакомо как-то… Пятиэтажный большой дом фасадом на знакомый проспект… Сосны с обломанными ветками… Ветром их обломало?.. Битый бетон на продавленном асфальте, в стене дома на уровне четвертого этажа дыра, будто изнутри выдавили панель… Недурно там, видно, грохнуло. Я отчетливо видел отвратительно обнаженную квартиру — перевернутое кресло, завернутый край ковра, битое стекло стеллажей. С ума сойти, я узнал квартиру! Конечно… Кресло столь редкого в наши дни рытого зеленого бархата… Семейный портрет с обнаженной женщиной в центре… Как он не сорвался со стены?.. Письменный стол… Книги, книги, книги… Среди них должны быть и мои… Ну да, я смотрел на вещи Юренева… Сосны с обломанными ветками. Чудовищная дыра в стене. Зацепившись за что-то, чуть не до второго этажа свисал из дыры алый длинный шарф. Что это значит? И если в квартире произошел взрыв, почему там ничего не сгорело? Какая-то дымка угадывалась. Несомненно, дымка. Она даже несколько смазывала изображение, но вряд ли это был настоящий дым. |