Онлайн книга «Земля навылет»
|
«Может, именем моих китайских подружек». Обезьяны на ветках одобрительно загудели. «А много у тебя китайских подружек?» Я посчитала в уме: «Девять». «Тогда тебе придется здорово потрудиться». «Ну и что? Они того стоят. Они правдивые девочки». «А квак их зовут?» «Динь Линь». «Это одну так зовут. А я про всех спрашиваю». «А вот и не одну, — еще больше обрадовалась я. — У меня девять китайских подружек, все очень правдивые, и всех зовут Динь Линь». Чимбораса «Ой!» — заорала Файка. А чего «ой»? Череп не видела? Ну, блестит, ну, пустые глазницы, ну, височная кость обкрошена. «Женский!» «Почему женский?» «Красивые женщины часто теряют голову». «Так она еще и красивая была? — удивился Котопаха и, опустившись на корточки, осторожно обдул с черепа песок. — Всё чики-пуки. Зубы отсутствуют. Альвеолярные отростки атрофированы. Помнишь, Файка, в солярии Центра исследований жила гиббонша Соня? Ее током ударило, она стала ходить, как паук. Странный череп: нёбо плоское, никаких швов — или заполированы, или их вовсе не было. У гиббонши Сони с черепом тоже были всякие непонятки, ее самцы люто боялись. Эта «красавица», — подул Котопаха на череп, — ничуть не краше. Скуловая дуга тонкая, в костной стенке — неясные отверстия, черепная коробка истончена. Sulci arteriae meningeae mediae. He гиббонша, так старуха…» «Не трогай череп!» — крикнула Файка. Она первой увидела изменения. Так она потом говорила. Не знаю, я сам не видел. Я смотрел на Файку, на ее хвостики и анютины глазки. Она и Глухой потом утверждали, что череп под пальцем Котопахи начал таять. Сперва медленно, потом так быстро, что однояйцевый Котопаха отпрянуть не успел. Череп таял, как мороженое в жаркий день, и Котопаха с ним таял. Камни, пески, железная пыль — ничего ни с чем не происходит, а череп и однояйцевый оплывают, как шоколадные фигурки. Правда, приколами Котопахи меня не удивишь. Он всегда любил исчезать. Если не туда, то отсюда. Костя Найти бы ровер «Бигль-2». Конечно, «Бигль-2» был, скорее, небольшой стационарной лабораторией. Зато на таких аппаратах лет сто назад использовали интересные музыкальные заставки, может, такие аппараты где-то и сохранились. Марс маленький, зато укромных мест на нем много… Зря я отправился на Марс. Мне не везет в играх и путешествиях. Когда сажусь играть в «космического сапера», первым кликом попадаю по «бомбе». А если не попадаю, то открываю «шестерку». Доктор Микробус на Земле посматривал на меня загадочно, но в итоге решил: «Хороший тестер вам тоже понадобится». Что делать в день рождения? Смеяться или грустить? Жалеть о днях, которых не вернуть, о годах, которых не забыть? Ирка перешла на стихи. О тех минутах счастья, которых не повторить? О тех секундах, что вдруг раз и навсегда все могут разрешить? «Ну и вопросики!» «Ты мне?» — запаниковала Цикада. «Да нет, — обозлился я. — Просто так. Не обращай внимания». «Нет, ты скажи, скажи, — паниковала Цикада. — Если мне, то объясни, какие вопросики?» «Отстань, мне и так тошно». «Это почему?» — Цикада остановилась. «Ты не поверишь, отовсюду несет пережаренным луком». «Такого быть не может!» «Я знаю. Но еще я есть хочу». «В сьютелле не едят, — завелась Цикада. — Просто у тебя сильное воображение». «Может, и так, но мнемописьма раскрывались в моем сознании все чаще и чаще. Меня тошнит, а Ирка о днях, «которых не забыть». Дура!» «Я дура?» «Да нет же, Цикада, не ты». А Ирка не отстает: «Жри, котик, пирожок». Меня чуть не вырвало. Принцип сьютелла: все наружу, ничего вовнутрь. От этого, конечно, не легче. Будто смычком из мочала водит по струнам. От мнемописем можно спастись, закрыв глаза. Я закрыл, голос Ирки прервался, зато в темном пространстве сознания призывно вспыхнули цветные флажки виртуальных напоминаний. «Думай, когда молчишь». Я открыл глаза. «Ты видел мамину землянику?» Закрыл. «Доктор Микробус утверждает, что умники покупаются на необычное». Падает снег на руку, слезой стекая. Вот и пришла разлука — одна шагаю. Куда можно шагать на орбитальной станции? Шагаю навстречу ветру, навстречу серому небу. Кому я была подругой? Кто мне другом не был? В своей семье Ирка Летчик — единственный ребенок. Мама (биологическая) — на Земле, папа (тоже биологический) — на орбитальной станции. От этого в голове у Ирки все по-особенному. Сочинение, предложенное доктором Микробусом, как последнее воспоминание о чудесной зеленой Земле, Ирка закончила словами: «А на берегу тихой реки стояла пьющая лошадь». Файка решила, что доктор Микробус лишит Ирку пары бонусов за насмешку над бедным животным, но доктор Микробус смотрел на нас, как из будущего, и ласково молчал. Наверное, не знает, что у Ирки есть виртуальный альбом, а в нем куча потрясных видов. Не лошадь там стоит у реки, а колеблет течением мрачный ил Марианской впадины, крутятся, как жернова, ледяные кольца Сатурна, плывет Церера, залитая лавой, как округлый каток. И везде: на илистом дне, на ледяных кольцах, на лавовых боках Цереры — выведено разными почерками: «Ира Летчик была здесь». Ханна Кук Говорили о любви и славе. У Рупрехта ногти грязные. Это он специально придумал. Я просто так, в пространство, сказала: «У гениев чистые руки. Если я когда-нибудь буду целоваться, то лишь с гением». Хорошо, что однояйцевые ушли с Фаей. На земле Темпе нам, лангурам, пришлось держаться вместе. Голые скалы, трещины, лавовые потоки. Рупрехт протянет руку с наведенными грязными ногтями, приходится хвататься. Цикада прыгает по камням в чужой рубашке, Костю тошнит. А китайцы тоже хитрые. Узнав, что мы собираемся испытывать сьютеллы, каждому (еще на Земле) прислали подарки. Девочкам — хрустальные цветы, молочно тающие в темноте, мальчикам — колечки, снимающие душевную боль. Колечки доктор Микробус отобрал и отослал обратно в Чайна-таун, а хрустальные цветы украсили обезьянник. Сьютеллы, которые мы испытываем, — это как бы еще один слой нашей кожи, сложнейшая наносистема, экранирующая излучения, защищающая от перепадов температур и давлений; она нас кормит, поит, согревает, выравнивает настроение, следит за расходом энергии. В сьютелле можно жить в открытом космосе, глубинах газовой планеты, извергающемся вулкане. Мы, конечно, таким стрессам не подвергались, но на земле Темпе вышел навстречу нам совершенно голый чел мужского пола. В принципе, на Марсе можно встретить китайца, но не такого голого. А у этого еще попугай на плече. |