Онлайн книга «Расколотые сны»
* * * Эшли с тоской и ужасом думала о приближавшемся Рождестве и встрече с отцом. Рука сама тянулась к трубке. Нужно позвонить ему, попытаться объяснить, почему она не желает его приезда. Объяснить?! Что именно? Сказать в лицо, что он убийца? Садист? И что отныне она не хочет его видеть? А Рождество вот-вот настанет. И выхода нет. * * * Только Тони и Жан-Клод веселились беспечно, как дети. Каждый день превращался в бесконечную череду развлечений. Жан-Клод был щедр и не жалел денег. Как-то он предложил Тони посмотреть его ювелирный магазин. Та с готовностью согласилась. "Паран Джуелерз” находился в самом сердце Квебека, на рю Нотр-Дам. Подойдя поближе. Тони настороженно замерла. Такого она не ожидала. При первом разговоре Жан-Клод обмолвился, что владеет маленькой ювелирной лавчонкой. Однако сейчас она увидела огромное, со вкусом отделанное здание. Внутри все сверкало хрусталем и зеркальным стеклом. С полдюжины продавцов почтительно обслуживали покупателей. Выбор тоже оказался весьма разнообразным. По всему было видно, что ассортимент рассчитан на богатых клиентов с достаточно высокими запросами. Тони ошеломленно огляделась. – Это…, просто потрясающе, – пролепетала она. – Рад слышать, – улыбнулся Жан-Клод. – Кстати, я хотел бы сделать тебе cadeau…, рождественский подарок. – Нет… Зачем? Это совершенно не обязательно. Я вовсе не имела в виду… – Пожалуйста, не лишай меня этого маленького удовольствия, – упрямо возразил Жан-Клод, подводя ее к горке, в которой были разложены кольца. – Только скажи, что тебе нравится. Но Тони решительно покачала головой. – Все они слишком дороги. Я не могу разорять тебя. И зачем это? Мы и так друзья. – Пожалуйста. Тони пристально посмотрела ему в глаза и кивнула: – Будь по-твоему. Она снова повернулась к горке. В самом центре на черном бархате сверкал гигантский изумруд в обрамлении бриллиантов. Жан-Клод проследил за ее взглядом. – Тебе нравится этот изумрудный перстень? – Изумителен, но чересчур… – Он твой. Француз вынул из кармана крошечный ключик, открыл горку и осторожно поднял кольцо. – Не нужно, Жан-Клод… – Pour moi. «Ради меня (фр.).» Он взял руку Тони и надел кольцо на палец. Оно пришлось как раз впору. Словно на заказ сделано! – Видишь! Это добрый знак. Тони благодарно стиснула его ладонь. – Не знаю… Не знаю, что и сказать. – И не нужно, крошка. Не представляешь, сколько удовольствия ты мне доставила. Послушай, мы еще не побывали в самом лучшем здешнем ресторане “Павильон”. Давай поужинаем там сегодня? – Как скажешь, мой рыцарь. Я на все согласна. – Заеду за тобой в восемь. * * * В шесть часов вечера Эшли позвонил отец. – Боюсь, придется разочаровать тебя. У моего постоянного пациента из Южной Америки случился удар. Сегодня я вылетаю в Аргентину. – Мне…, мне очень жаль, отец, – пролепетала Эшли, стараясь не выдать охватившего ее облегчения. Какое счастье! Господи, она избавлена от кошмара наяву, пусть и ненадолго! – Ничего, мы еще успеем наверстать, не так ли, дорогая? – Разумеется, папа. Желаю благополучно долететь. * * * Тони сгорала от нетерпения. Скорей бы наступил вечер! Самый счастливый вечер в ее жизни! Одеваясь, она едва слышно напевала: Туда– сюда по городу, Где веселится мир, Туда– сюда по улице И шнырь – в трактир. Грош туда и грош сюда, И в кармане пустота. Прыг да скок – удрал хорек. "Павильон” располагался в гулком, похожем на пещеру “Гар дю Пале”, бывшем железнодорожном вокзале Квебека. Теперь тут разместили большой современный ресторан со стойкой бара у самого входа и длинными рядами столиков. Каждую ночь ровно в одиннадцать с дюжину столиков сдвигали в сторону, появлялся диск-жокей и заводил музыку на все вкусы – от регги до классического джаза и блюза, а на освободившемся пространстве танцевали влюбленные пары. Тони и Жан-Клод прибыли к девяти. Гостей приветливо встретил у входа сам владелец. – Мсье Паран! Как приятно вновь видеть вас в нашем ресторане! – Спасибо, Андре. Познакомьтесь с мисс Тони Прескотт. Тони, это мсье Андре Николя. – – Очень рад, мисс Прескотт. Ваш столик готов. – Здесь превосходно кормят, – шепнул Жан-Клод, усаживая Тони. – Пожалуй, начнем с шампанского. Они заказали телячье филе с грибами, жареного ската, салат и бутылку “вальполичеллы”. Тони снова и снова любовалась рассыпавшим зеленые огни изумрудом. – Просто глаз не отведешь, – твердила она. Жан-Клод перегнулся через столик. – А ты еще прекраснее, – шепнул он. – Не могу передать, как я рад нашей встрече. – И я, – обронила Тони. В наступившее молчание ворвались звуки музыки. – Хочешь потанцевать? – оживился Жан-Клод. – Ужасно хочу. Танцы были настоящей страстью Тони, и стоило ей оказаться в кругу танцующих, как она забывала обо всем на свете. И снова превращалась в маленькую девочку, радостно скачущую рядом с отцом. – До чего же неуклюж этот ребенок, – обычно не упускала заметить мать. “Неуклюж. Странно, кроме нее никто этого не замечал”. Жан– Клод прижал Тони к себе. – Ты настоящая балерина! – Спасибо. "Ну, что ты теперь скажешь, мама?! Все переменилось, и я хочу одного: чтобы это продолжалось вечно”. На обратном пути Жан-Клод нерешительно спросил: – Дорогая, может, зайдешь ко мне на чашечку кофе? Или я слишком рано заговорил об этом? Тони чуть поколебалась: – Пожалуй, не сегодня, Жан-Клод. – В таком случае завтра? Тони благодарно сжала его руку: – Завтра. * * * В три часа ночи полицейский Рене Пикар, объезжая на патрульной машине квартал Монкалм, заметил распахнутую настежь входную дверь кирпичного двухэтажного особнячка на Гранд-Алле. Рене остановил автомобиль у обочины, подошел поближе и окликнул: – Добрый вечер! Есть кто дома? Не получив ответа, он ступил в прихожую и направился к большой гостиной. – Полиция! Кто тут? Тишина. Какая-то неестественная тишина. Почуяв неладное, Пикар расстегнул кобуру и принялся методично обходить комнату за комнатой. Нигде никого. Только это давящее на нервы молчание. Наконец Пикар вернулся в переднюю. Изящно изогнутая лестница вела на второй этаж. Полицейский стал подниматься по ступенькам. На этот раз он держал револьвер наготове. Вскоре Пикар очутился в длинном коридоре со множеством дверей. Все захлопнуты, кроме одной. Пикар подошел, заглянул в спальню и побелел как полотно. |