Книга Последняя игра, страница 18 – Катерина Гейтс

Я наклонилась и легонько поцеловала ее в плечо, она улыбнулась во сне и повернулась на бок. Тихонько прикрыв дверь, и сказав себе «пора», я быстрым шагом направилась к автостанции.

Уже потеплело, начиналось новое утро…

* * *

А началось все прошлой осенью.

Уже стемнело, я выскочила из университета, остановилась на крыльце и приняла решение не идти на вокзал до тех пор, пока я не выпью чашечку кофе, время было около девяти вечера, я огляделась по сторонам и пошла в кофейню на углу. Молча потягивала кофе и листала конспекты, нужно было определиться с темой диплома.

– Так и знал, что будет так!

Я подняла голову, смутно знакомый парень стоял возле стола и улыбался. Тщетно пытаясь вспомнить, откуда он мне знаком, я кивнула.

– Садись, – и изобразила улыбку, – знакомы?

– Вроде того, – кивнул он и уселся напротив меня.

– Не помню, – покривилась я, провела рукой над верхней губой, на ней осталась красная полоска. Я, зажав ладонью нос, начинаю искать платок в сумочке, – попроси лед, э …

– Дима.

– Дима, попроси лед.

Затем я сижу, приложив к носу лед, допиваю остывший кофе и слушаю мальчика Диму.

– А потом я захожу сюда, думаю, сейчас быстренько кофе выпью и дальше побегу, а тут ты сидишь, – эмоционально завершил он и выжидающе посмотрел на меня, я хмыкнула и кивнула.

«А потом у меня носом пошла кровь, и быстренько попить кофе ему не удалось», – подумала я и улыбнулась. Подходило время ехать домой, я прикладывала лед, теребила чашку и ждала.

– Все нормально? – участливо спросил Дима, – убери уже лед, нос отморозишь.

– Мне ехать пора, все в порядке.

– Ты вспомнила меня?

– Нет.

– Я старый друг Ленки, Сережиной жены.

– Неожиданно! – удивилась я, – а в Москве как оказался?

– Живу я тут, – пожал плечами Дима, – тебя на фотографиях много раз видел.

– Что есть, то есть, – согласилась я.

– Тебя как звать-то?

– Настя.

– А, точно, Настя, – протянул Дима и заинтересованно на меня посмотрел, я покрылась румянцем, – понял, понял. Та самая Настя, которая сбежала в Москву.

– Так, – встала я, – я пошла. Не буду врать, что приятно было поговорить.

Я положила лед, на ходу всовывая руки в рукава, пошла к выходу. И зачем только я решила на дорожку кофейка отведать, время десять вечера, надо торопиться, опять возвращаться домой в двенадцать ночи.

«Сбежала она в Москву!» – зло сказала я вслух.

– Нет, так нет, – услышала я сбоку, – не злись, Настя, – рядом семенил Дима, – ну и высокая же ты. Давай провожу?

– Далеко меня провожать, – огрызнулась я.

Дима подхватил меня под руку и молча пошел рядом, я хотела сбросить его руку или попросту ударить, но тот факт, что он друг нынешней жены моего друга и может нелицеприятно отозваться ей обо мне, меня остановил, мы шли молча до метро, в метро он отпустил меня, и мы просто ехали рядом в вагоне.

– Ты на вокзал что ли? – изумился Дима.

– Мне домой еще ехать, я из университета, – он сделал круглые глаза, но ничего не ответил.

Мы подошли к посадке на придорожные поезда, он замялся.

– Дима, ты меня извини, если что не так, – ободрила я его.

– Все нормально, я сам привязался же.

– Я тебя так и не вспомнила, – улыбнулась я.

– Зато теперь будешь помнить, – хлопнул он меня по руке, – звони, как будешь в Москве.

– Я в Москве три дня в неделю, с утра и до вечера, – я прошла через турникет и махнула ему рукой.

Он махнул в ответ, помялся с ноги на ногу и пошел в обратную сторону. В электричке я сразу уснула.

«Да, примерно так оно и было», – улыбнулась я сама себе и вышла на улицу. Лениво прогуливались туристы, местные жители прятались в тишине своих домов, под навесами магазинов и просто в тени деревьев. Я решила приготовить для нас обед, или ранний ужин, как получится. Я ничего не готовила уже несколько месяцев. Кира почему-то с первой минуты нашей совместной жизни была уверена, что готовить я не умею. А спорить я и не стала. Иногда готовила её бабушка, иногда мы ужинали в кафе. Я три месяца не держала в руках сковородку, разве что здесь, на море, готовила кофе и нарезала бутерброды, не более того. Мне кажется, Кира очень меня берегла и боялась, что лишняя просьба вызовет между нами напряжение или гнев у меня. Мы никогда это не обсуждали, но она очень тревожилась, что однажды я уйду и не вернусь. Как в итоге и произошло, заметила я самой себе и поморщилась от затхлого запаха, входя в магазин. Хорошее мясо можно было купить только на рынке, и то с самого утра. Где в Сухуми рынок, я не знала и поэтому пошла в ближайший к нашему дому магазин, предаваясь воспоминаниям.

Смеркалось, черное небо постепенно съедало полоску заката. Я грызла ручку и смотрела в окно, завтра сдавать презентацию. Встала, раздвинула шторы, подоконник был покрыт слоем пыли в полпальца, я поморщилась и пошла за тряпкой. Пока я протирала подоконник, закатная полоса становилась все у́же, а завтрашняя сдача зачета все ближе. Постелив полотенце на влажную, только что приведенную в порядок поверхность, я села, взяв ручку и тетрадь. Нужно что-то свежее, провокационное, осталось только придумать, что именно.

Легла в постель я не в кромешной темноте, а в светло-голубой полудымке, начиналось утро, скоро на вокзал. Хоть бы полчаса просто понежиться в постели. Провалившись в сон, в котором я старательно шнуровала грязные кеды, я ловила обрывки мелодии будильника. Пробудившись окончательно, как ужаленная вскочила и побежала в ванную, – холодный душ, мокрые волосы, капюшон – и бежать, бежать на вокзал.

Сидя в электричке, я достала из рюкзака тюбик крема, намазала им лицо, руки и задремала. Хорошо, что моя остановка – конечная, трудно пропустить.

Я влетаю в институт за десять минут до начала пары, в гардеробе встречаю знакомых девчонок.

«Эй, Семенова», – начинают смеяться они, я улыбаюсь в ответ и уже уношусь вверх по лестнице.

С третьего этажа спускается наша методист, «Семенова» говорит она мне и тоже улыбается, я пожимаю плечами и бегу к аудитории, плюхаюсь на сиденье, достаю конспекты и флешку.

Входит наша преподаватель по профильному предмету, садится напротив меня, начинает спрашивать, все ли приготовили презентации, один студент идет подключать проектор, наклоняется ко мне:

– Ну что, Семенова?

– Что, Ирина Викторовна, я все подготовила! – смущаюсь я.

– Это очень хорошо, – отвечает она.

После первой пары, на перемене, ко мне подсаживается подряд человека три и каждый говорит мне: «Ну что, Семенова?» или «Ну, Семенова, и?» Я тупо улыбаюсь, качаю головой и судорожно думаю, что за наваждение такое.