Онлайн книга «Чейзер. Крутой вираж»
|
Холодный и равнодушный взгляд ей в ответ. – Что, правда думаешь, – она вдруг безрадостно усмехнулась, – что мне нет большей радости, нежели втоптать кого-то в грязь? Что я вызвала тебя на поединок, чтобы после попрыгать на могиле? Ты… так про меня думаешь? Тишина. Капли дождя. От былого ликования не осталось и следа. – Почему же нет? Три об меня ноги – сегодня можно. Тихий голос; стекающие по равнодушному лицу капли. Кольнуло сердце. – Дурак ты! – вдруг произнесла она с горечью. Хотела что-то добавить, объяснить, доказать, но доказать что? Что она затеяла поединок вовсе не с целью публично унизить его, втоптать его честь в грязь, не для того, чтобы крикнуть сверху: «Я лучшая», – а совсем для другого! Для интереса! Его интереса к ней! Как к мастеру, хорошему водителю, талантливой девчонке, а не дешевой примитивной, не умеющей ничего, кроме как вешаться на мужчин, шлюхе. – Ты… Ты… – слова больше не давались – дальше слогов дело не шло. – Ах да, я же должен извиниться, – послышалось приторно-сладкое и сокрушенное. – Что ж… – Да пошел ты, – хрипло прошептала Лайза. – Ничего ты мне больше не должен. Мак застыл; его челюсти сжались. Ублюдок. Идиот. И она поняла, что ей больше нечего добавить. Не нужны ей такие извинения. Вообще больше ничего не нужно, потому что ее Мак – тот Мак – был способен видеть дальше и мыслить шире. Он был способен выразить восхищение другим, не стеснялся протянуть руку и сказать: «Это было здорово!» Сколько она смотрела на него будто со стороны – секунду, две, три? Кому нужна была эта победа, для чего? – Дурак. И жаль, что так, – повторила она тихо; болело сердце. Она провела рукой по волосам, убрала со лба налипшую мокрую челку и расстегнула куртку – всякий интерес к Маку пропал. Там пустое место, там никого нет, никого интересного. В машине будет теплее без куртки – та промокла… – Лайза… На звук своего имени она не повернулась. Бросила сырую одежду на заднее сиденье, захлопнула дверцу. Села в машину, завела мотор. – Лайза!.. Поздно. Она выиграла честно. И никого не пыталась втоптать в грязь. Мотор завелся не сразу – через парную прокрутку, – но завелся. «Мираж» тронулся с места. Ей нечего здесь делать. Здесь больше никого нет. Элли, может быть… А больше никого. Через несколько секунд остались позади и команда, и размытая дождем финишная прямая, и плакат, который она так и не успела прочитать. А еще через минуту по щекам потекло. Не слезы. Впитавшийся в душу дождь. * * * Он не мог не признать – она задела его. Во всех смыслах. Разбудила любопытство, когда вдруг появилась на тесной «семейной» вечеринке, куда не приглашали чужих (и лучше бы не приглашали впредь – он их предупреждал). Всколыхнула раздражение, когда начала смещать разговор исключительно на профессию – Эльконто не заметил повышенного интереса Лайзы к этому вопросу, Мак заметил. Удивила, когда по-умному и сдержанно, не агрессивно, но со вкусом показала клычки в ответ на его «шпильки». Вызвала недоумение, когда внезапно удалилась из комнаты – на что-то прореагировала крайне болезненно. На что? Теперь черное авто плыло по дороге не спеша – всего сто пять километров в час, – юношеская забава по сравнению со скоростью, с которой «Фаэлон» закладывал виражи каких-то пятнадцать минут назад. Дождь заливал стекло; равномерно работали дворники. Отбивал одновременно тысячу ритмов на квадратный метр ливень. Он почти не попрощался с друзьями, и это царапало. После ее ухода буркнул всем что-то невразумительное, никак не отреагировал на «кто же знал, что у нее такая тачка, – держись, друг!», сел в машину и отбыл. Машина, не машина… Не в ней дело. А в том, кто сидел за рулем. Сидела. Чертовка. Не баба – фурия! Даром что лицо капризно-ангельское, а глаза синие-синие – посмотришь, и полетишь в бездонное небо. Умная, расчетливая сучка. И всегда такая разная. Как неуклюже, но уверенно, словно бульдозер на альпийских горках сада, она лгала про ворота – не смутилась, не покраснела, заранее знала, что соврет. Надеялась, что он поверит? А после… Всерьез полагала, что он купится на ее близость и нежное «нам стоит познакомиться поближе»? Чейзер недолюбливал доступных. Даже красивых. Даже в таких, мать его, облегающих платьях с вырезами над самой грудью и на неизмеримо высоких шпильках. Эффектная внешность – такая сразила бы девяносто девять мужчин из ста, но он, увы, не принадлежал к ним. Он вообще не искал женщин для развлечений. Мак Аллертон ценил другое: тонкую душу, приправленную острым характером, – и только при наличии этих двух компонентов мог терпеть и свободолюбие, и своенравие, и даже дерзость. Огненный характер у мисс Дайкин однозначно был. А вот тонкая душа? И где Элли вообще взяла эту странную и почти неадекватную подругу? Почему он не встречал ее раньше? Эта ночь вымотала и его, и машину. Можно было прибавить газа и добраться до дома в четыре раза быстрее, но «Фаэлон» почти спал на ходу, а Чейзер не стал его будить: машина – не груда металла, она по-своему живой организм, и ей тоже нужен отдых. Пустая дорога, скоро въезд в город; в салоне пахнет кожей. Темнота, одинокие фонари в боковом зеркале, размеренный шорох шин. Много мыслей, много эмоций, и над всеми ними довлело единственное чувство, висящее, словно одинокая луна над миром, – досада. Хорошо, наверное, он зря использовал слово «шлюха», но и вешаться на него не стоило. А Лайза пересекла границу личного пространства незнакомого мужчины – жирный минус ей. Но дуэль? Этого он не ожидал. Ни подобной наглости, ни выпущенных веером из пушистых лап когтей, ни… двигателя «Ли802» в ее машине. С каких гребаных пор в «Миражах» стали встречаться двигатели от ракет? С точностью автоэксперта Мак знал, что в заводских версиях выпускались три варианта моторов объемом в 1.9, 2.3 и 2.8 литра. Но никак не «Ли-твою-налево-802» с тремястами кобылами, шестью цилиндрами и турбонаддувом! Интересно, Рен знал? И кто, черт подери, учил эту суку водить? Талантливую, надо признать, суку, которая знала, что ее машина проигрывает ему по мощности на треть, но все равно вышла на трассу, не побоялась. А потом еще скалилась из-за стекла на виражах при скорости под двести… Лайза. Дайкин. Мак против воли почувствовал мимолетное желание подмять ее под себя, разложить руки в стороны, впечатать запястья в матрас, сдавить их до синяков… Стороннюю мысль пришлось отогнать; впереди пронеслась на мигающий желтый старая неказистая «Аура» – неуклюже вильнула задом при развороте, жалко скрипнула шинами и, загрохотав выхлопом, понеслась прочь. |