Онлайн книга «Пуповина»
|
– Я… не хочу туда, – забормотала я. Влад легонько толкнул меня. Протянул руку с уже знакомой мне карточкой. Щелк! Дверь со скрежетом отворилась, словно пасть гротескного существа. Внутри царила полнейшая темнота. – Нет! Не надо, я не пойду!! – завопила я. – Помогите! На помощь!!! Сильная оплеуха заставила меня ошеломленно замолкнуть. – Еще один писк, девочка, – зашептал Влад над ухом, – и ты останешься здесь навсегда. Вползай! – Там… темно, – захныкала я, тщетно упираясь, но он с легкостью протолкнул меня в каморку. В ту же секунду вспыхнул луч фонарика. – Тсансы любят покой и темноту, – благоговейно зашептал Влад. Он осветил помещение, и я почувствовала, что разум начинает покидать меня. Как наполненный гелем воздушный шарик, он отпочковался от моего мозга и тихонько полетел куда-то вверх, в небеса. Головы. Кругом одни головы. Крохотные, не больше обычного яблока. На стенах, на потолке, они свисали кошмарными гроздями, словно связки чеснока. Луч фонарика уперся в пол, и я взвизгнула. Казалось, волна карликовых голов, похожих на сотни зловещих нарывов, вот-вот захлестнет ноги. Тсансы высились на кольях ровными рядами, будто рота вымуштрованных солдат. – Если бы не я, через три недели их коллекция пополнилась бы еще на одну, – проскрипел Влад. Он погладил меня по волосам: – Ты бы выгодно отличалась от этой серой массы. У тебя очень красивые волосы. Он вздохнул. – Жаль, что со временем они бы потускнели и ты бы растворилась в этом болоте. – Я… мне плохо, – выдавила я. Только сейчас я ощутила, что в этом помещении, по сравнению с сараем, стоял ледяной холод. – Мы сейчас уйдем, – отозвался Влад. Он неторопливо водил из стороны в сторону фонариком, пристально вглядываясь в застывшие мертвые лица. «Он как будто что-то ищет» – Если ты заметила, губы протыкаются специальными палочками. Каждая из них по пять сантиметров. Их делали из пальмы уви, – сказал он, продолжая рассматривать страшные амулеты. – Видишь, палочки расположены параллельно. Если ты посмотришь внимательнее, то заметишь, что глаза у тсансы тоже зашиты. Считалось, что дух убитого воина теперь не сможет отомстить тому, кто его убил. Я посмотрела на дверь. По сравнению с этой безумной каморкой, заполненной высушенными человеческими головами, лаборатория Сбежневых показалась мне райским садом. «Может, я успею вылезти и закрыть его здесь?» – внезапно осенило меня. Я сделала маленький шажочек в сторону. – Не пытайся бежать, – донесся до меня голос Влада. Он стоял боком ко мне, внимательно изучая сморщенную голову с коричневыми волосами. – Лучше не зли меня, детка… Я остановилась. Ноги подкашивались. Я хотела опереться на стену и тут же коснулась чьей-то головы. Раздалось тихое шуршание, и я, вскрикнув, отшатнулась. Мне уже начало казаться, что тсансы покачиваются, словно цветы в поле во время сильного ветра. А еще… (останься с нами…) (боже, боже!!!) Они наблюдают за мной. Даже несмотря на то, что у них зашиты глаза. Я сомкнула веки. В темноте послышался глубокий вздох Влада, и я приоткрыла глаза. Он сорвал с потолка тсансу, которую только что рассматривал, и зашагал к выходу. Прямо по крошечным высохшим головам. Они хрустели под его ногами, как чипсы в пакетике, если их мять. «Меня сейчас стошнит» – Выходи, – скрипучим голосом скомандовал он. Я повиновалась. Наконец он закрыл люк. Раздался характерный щелчок. – Взгляни, – промолвил он. Превозмогая страх и рвотные позывы, я медленно подняла глаза. В руках у Влада на просмоленной веревочке висела голова женщины. Маленькая, сморщенная голова, с проколотыми губами и сшитыми веками. – Познакомься, – глухо произнес Влад. В уголках его глаз блеснули слезы. – Это Дарья, моя жена. Я отвела взгляд, кусая губы. – Мне очень жаль, – только и смогла выдавить я из себя. – Ничего тебе не жаль, – каменным голосом сказал Ирбе. – Ты ее не знала. И меня ты тоже не знаешь. Ты просто так говоришь, чтобы меня успокоить. – Я… мне правда… – Все, проехали. Он прижал к щеке голову. Потом нежно поцеловал в губы. Пригладил растрепанные волосы. Я не смогла всего этого вынести, и меня вырвало. Прямо на палки, на которых сушились лица Дениса с его отцом. – Я любил ее, – сказал Влад. Слезы скатывались по его щекам, но он не обращал на это внимания. – Любил больше всего на свете. Он прижал тсансу к сердцу. – Слышишь, родная? – шепотом проговорил он. – Мое сердце помнит тебя. И все еще не забыло тебя и твои поцелуи. Наконец его взгляд прояснился, и он сказал: – Они убили ее на следующий день. Поджарили на углях. Еще живую. Понимаешь? Нет, я уже ничего не понимала. Желудок настойчиво взрывали спазмы, и я закрыла рот ладонью. Ноздри щекотал кисловатый запах рвоты. – Они проткнули ее вертелом, и обжаривали, как кусок мяса. А она звала на помощь. Звала меня. А потом ей отрубили голову, а тело съели. Бережно убрав тсансу во внутренний карман, Влад добавил: – Отец Жени не стоял в стороне. Он знал язык шуаров и каким-то немыслимым образом убедил их в своей востребованности. В свою очередь, индейцы, которые оказались людоедами, предложили ему пройти испытание. Показать, что, мол, ты наш. Ты свой. Я убрала руки от рта. Тошнота отступила. Даже не знаю, почему. – Для этого они зажарили мою Дашу. И отец твоего приятеля самолично жрал ее плоть. Получив в подарок тсансу. И все шесть лет, что он там находился, он видел, как делаются эти трофеи. Пока не начал делать сам. Мы вышли наружу. Небо заволокло тучами, и серебряная улыбка-месяц исчезла. Меня почему-то расстроило это. Как будто я потеряла старого друга. – Откуда… откуда вы все это знаете? – нерешительно спросила я. По неизвестной мне причине я начала думать, что после этой «экскурсии» Влад развяжет и отпустит меня. А зачем я ему? Но он не развязал и тем более никуда не отпустил. Ирбе долго молчал, глубоко вдыхая ночной воздух, потом обронил, словно между прочим: – Потому что я тоже делаю тсансы. У меня помутнело в глазах. – Кстати, в сарае есть подвал, – прибавил Влад. – Там у них небольшой крематорий, где они избавляются от тел. Засмеявшись, он ухватил меня за локоть и потащил в дом. Я зарыдала. * * * – Я сейчас тоже зарыдаю, – заметил Сергей. Он нетерпеливо барабанил пальцами по грязному, покрытому жирными пятнами столу. – От жалости к самому себе. Что же дальше, сказочница ты моя ненаглядная? |