Онлайн книга «Сердцеед, или Тысяча и одно наслаждение»
|
– Угадала. – Ром! Мне надо с тобой встретиться. Срочно. – А когда я отказывался? Да и с Новым годом тебя надо поздравить. – Спасибо. Как провели праздники? – Отдыхать не работать. Ладно, Рит. У меня сейчас совещание будет. Говори, когда и во сколько. – Сегодня после работы. В нашем кафе. – Если бы я знал, когда оно закончится. Ладно, освобожусь – позвоню. Идет? – Договорились. После разговора с Ромкой мне стало немного легче. В нашем любимом кафе «У Саныча» яблоку было негде упасть. – Черт! – почесал затылок Роман. – Даже не знал, что здесь будет такое столпотворение. Наше кафе набирает обороты популярности. Даже сесть негде. – Слушай, ты покури на улице, а я попробую проблему разрулить. – Будешь палить в воздух с криком: «Разойдитесь, гады»? Тогда я должен тебя первым доставить в отделение в наручниках. – Будь спокоен, дорогой товарищ. У нас свои методы работы, не такие варварские. Работаем тонко, мирно. Комар носа не подточит. – Уговорила. Я выйду покурить, но только без криминала. – Иди, иди! – махнула я рукой. – А остаться и посмотреть на твою работу нельзя? – Конечно, нет, а то подсмотришь мое ноу-хау. Беляков вышел, а я пристально осмотрела зал. Кафе напоминало нечто среднее между кавказской харчевней и русской избой. В углу стояла декоративная бочка пива. А над барной стойкой высились оленьи рога. Публика здесь собиралась соответствующая – не обремененная работой на износ и большими зарплатами. Маргинальные личности и люди без определенных занятий. Мой взгляд зацепился за одного мужика непрезентабельной внешности, распивающего кружку янтарно-густого пива в полном одиночестве. Я подошла ближе и предложила ему за пятьсот рублей покинуть заведение. Он поднял на меня большие глаза, задумался и назвал другую сумму – тысячу. Мы сторговались на семистах. Он залпом допил пиво и, взяв деньги, ушел, что-то бормоча про себя. Беляков появился на пороге через пару минут после того, как я уселась за стол, с наслаждением вытянув ноги. – Трупа поблизости нигде нет? – подозрительно спросил он, усаживаясь напротив. – Представь себе, нет. – А что ты сделала с товарищем, сидевшим за этим столом? – Отправила погулять. И он с радостью согласился. – Чудеса! – повертел головой Беляков. – Тебя бы к нам в отделение с несговорчивыми товарищами беседовать. – Мы будем мои достоинства обсуждать или еду заказывать? Я хочу салат и кофе. – Ну а я традиционного пивка и селедочки под шубой. Не возражаешь? Я развела руками: – Слово мужчины – закон. Между первой и второй кружками пива я рассказала Белякову о своей проблеме. В моем изложении она выглядела как поиски сбежавшего мужа от опостылевшей жены. Если бы не труп Ермолаевой, мой рассказ тянул бы на обычную сказку с плохим концом. По мере моего рассказа Беляков все больше и больше мрачнел и под конец стукнул кулаком по столу. – Рит! Ну я тебя не понимаю! Взрослая, умная баба, а полезла черт-те куда. Да еще сбежала из квартиры, где был труп. – А что я, по-твоему, должна была оставаться там? – Ладно, – помрачнел Беляков. – Замнем тему. – Я думала, ты мне что-нибудь путное посоветуешь… – Что тут можно советовать. Пусть жена пишет в милицию заявление о пропавшем муже. Что она время-то тянет? – Надеется, что объявится живой и здоровый, собственной персоной. Некоторое время мы молчали. – Ром! – робко сказала я. – А ты не мог бы помочь мне? – Как? – Навести справки о клубе «Эдем». Если можешь, – поправилась я. – Умеешь ты человека загрузить. Да еще в праздники. Не успел я очухаться, как ты ко мне подкатываешь. Да еще с таким заданием, – повертел головой Беляков. Я знала, что Ромка мне не откажет, но предварительно обязательно поворчит. Такой уж у него характер. – Беляков, – миролюбиво сказала я, – не сердись. Ты моя единственная надежда и опора. Ты хоть это осознаешь? – Стараюсь, – хмыкнул он. Остаток нашего свидания мы посвятили перемыву костей его тещи. Рассказывая о своей позиционной войне с ней, Ромка просветлел лицом и вошел в раж, размахивая руками. Я согласно поддакивала ему. Конечно, лучший вариант для всех – тихо-мирно разъехаться, никого не обременяя. Но треклятый квартирный вопрос в Москве не давал многим такой возможности, вот и приходилось бедолагам терпеть друг друга, скрежеща зубами. Что не добавляло никому хорошего настроения. Расстались мы с Беляковым взаимно довольные друг другом: он – тем, что отвел душу, я – тем, что заручилась его поддержкой. По дороге домой я размышляла над Ромкиными словами: может, правда Динке лучше подать заявление о Мишкиной пропаже. Хотя я знала, что в некоторых случаях Динка может быть жутко упрямой и будет настаивать на своем до последнего. Дома я послонялась по квартире и решила, что пока Беляков достанет мне сведения об «Эдеме», пройдет какое-то время, а сидеть и бездействовать в то время, как Динка сходит с ума, я не могу. Неожиданно меня осенило: я могу попробовать пойти в этот клуб. Что называется, по собственной инициативе. Но для начала неплохо бы ознакомиться с контингентом хотя бы виртуально и понять, что ждет меня там. В Интернете я нашла страничку клуба «Эдем» и поняла, что меня там ждет «тысяча и одно удовольствие». В этом месте я скорчила рожицу: представляю, что за бедлам там творится. Про свингерское движение написано было много. Я узнала, что «свинг» – дословно означает обмен сексуальными партнерами. Если не рассматривать оргии, которые ведут свою историю аж с Древнего Рима, то начало движению свингеров положили американские пилоты ВВС времен Второй мировой войны. Они проводили вечеринки под названием «Клуб ключей», в конце которых все участники складывали ключи от своих домиков в одну фуражку, и женщины, выбрав ключ, шли на ночное рандеву с его владельцем. М-да, предприимчивые люди эти американские пилоты. Движение свингеров расширялось и крепло. В той же Америке с 60-х уже вовсю гремели свингерские вечеринки, на которые собиралось иногда по несколько сотен пар. Свинг, оказывается, был даже в СССР в глухие годы застоя. Собирались свингеры на квартирах. Естественно, никаких клубов в то время не существовало. Самая знаменитая свинг-квартира располагалась в доме с кафе «Лира» внизу, на Пушкинской площади. Хозяева ее, художники Марк и Алиса, в 1980 году эмигрировали в США. На этой квартире собиралась интеллектуальная фрондерская элита Советского Союза. |