Книга Знахарь из будущего. Придворный лекарь царя, страница 45 – Юрий Корчевский

На широкой кровати, под теплым одеялом лежал мужчина в исподнем. Лицо его было бледным, глаза — страдальческими, лоб в каплях пота. Он тяжело дышал. «Ну да, а чего ты хотел увидеть? — спросил себя Никита. — Самодержца в короне, со скипетром и державой в руках?»

В опочивальне было несколько человек. Один их них — явно заморский «дохтур», судя по бритому лицу и коротким штанишкам.

Князь тихо сказал:

— Государь, я своего лекаря привел.

Алексей Михайлович кивнул.

— Поди к государю, — прошептал Никите Елагин.

— Пусть все выйдут, — попросил Никита.

Царь услышал, кивнул.

Вышли все, кроме «дохтура» и Елагина.

Никита сначала расспросил, с чего все началось и где болит, потом осторожно осмотрел живот. Брюшная стенка напряжена, налицо все симптомы раздражения брюшины. Похоже на аппендицит, причем запущенный.

Увлекшись анализом состояния больного, Никита совершенно забыл о том, в каком времени он находится.

— Надо оперировать, в противном случае неизбежен летальный исход.

— Чего?

— Или операция, или смерть, и не далее, чем через два дня, — решительно сказал Никита.

— Даже так?

Царь задумался. Умирать, да еще в таком возрасте, когда достиг вершины, никому неохота.

— Но и ручаться за исход не можешь? — тихим голосом спросил царь.

— Не могу, — не стал кривить душой Никита. Сейчас перед ним лежал больной человек, требующий немедленной помощи.

В разговор тут же встрял «дохтур»:

— Какая операция? Это живот резать? Он ее не перенесет!

— Ты, тля заморская! — вскипел Никита. — Ты же царя едва не уморил! Сам не понимаешь — других бы позвал! В таких случаях тянуть нельзя!

«Дохтур» стушевался. Похоже, он только теперь осознал, что царь на волосок от смерти. Случись плохое, его не выгонят из страны с позором, а казнят.

«Дохтур» потер шею, как будто ее уже коснулась петля от виселицы или топор палача, но все же решил, что его слово должно быть последним.

— На все воля Господня! — глубокомысленно изрек он.

«Вот же сволочь! Ему помогать мне сейчас надо, а он мешает», — подумал Никита.

Все повернулись к царю. Каждый человек вправе распоряжаться своим здоровьем и жизнью — тем более самодержец.

Алексей Михайлович был человеком образованным по своему времени, умным. Не будет оперироваться — умрет через два дня, если лекарь не соврал. А какой ему резон врать? Но даже если и будет, гарантий никаких лекарь не дает. О худшем же думать царю не хотелось. Дети еще малы, трон и власть передать некому. В лучшем случае опекунов назначат — из тех же бояр, только неизвестно, как жизнь еще повернется. Захватит кто-либо — да тот же Нащокин — власть и в первую очередь позаботится, чтобы наследники трона сгинули. Долго ли отравить или уморить голодом в казематах? А если прооперироваться, то хоть и страшно, но шанс есть. И царь решил его не упускать:

— Согласен. У меня есть выбор, и я его сделал.

Царь повернул голову к «дохтуру»:

— Будешь помогать и присматривать. Мешать не смей!

Англичанин в ответ только склонил голову, понимая, что лучше ее сейчас склонить, чем потом потерять.

Никита решительно поднялся:

— Мне инструменты надобны, и потому я отлучусь сейчас. А ты, коллега, приготовь перевязочные материалы и перевар.

— Перевар — это что? — не понял «дохтур».

— Ну, самогон крепкий.

— Spiritus vini, — важно кивнул «дохтур».

— Именно! «In vino veritas», — щегольнул латынью Никита.

Англичанин в удивлении вскинул брови, но Никита с Елагиным уже вышли.

Князь тут же обратился к незнакомому Никите боярину:

— Возок! Быстро!

— Я мигом!

Боярин убежал, что бывало редко. В царских покоях ходили медленно, чинно, бегали только холопы с поручениями хозяев.

Пока спускались по лестнице, Елагин тихо спросил:

— Как считаешь, у царя есть шанс?

— Похоже — есть. Я буду стараться.

— Во-во, коли уж ввязались в авантюру, то надо идти до конца, спасать царскую жизнь и свои головы.

Вот шельма! А кто втянул Никиту в эту передрягу? Не сам ли?

На возке они быстро домчались до дома, где квартировал Никита. Инструменты всегда были наготове, самогон и бинты — за англичанином.

Никита достал емкость с эфиром. Совсем мало осталось, но на один наркоз хватит.

С разбойничьим посвистом возничего они домчались до царского дома, и Никиту вновь провели к царю.

Англичанин уже нашел самогон — целый кувшин, а перевязочные материалы — длинные полосы белого холста и вата — были у «дохтура» в наличии всегда.

По распоряжению Никиты приволокли дубовый стол и несколько масляных светильников, раздвинули шторы.

Бояре на руках перенесли царя с кровати на стол. Один из бояр подсуетился и подложил под голову самодержцу подушку. Никита швырнул ее на кровать.

— Мы приступаем, всем уйти!

— Делайте, как лекари велят, — слабым голосом сказал Алексей Михайлович.

Всех как ветром сдуло.

Никита накапал эфира на большой комок ваты и приложил его к лицу царя. При свете светильников кожа на лице царя выглядела бледно-серой — куда постоянный румянец делся?

— Государь, считай вслух.

— Один, два, три, четы… — Государь замолчал.

— Что с ним, помер? — всполошился «дохтур».

— Нет. Он уснул и боли чувствовать не будет.

— Ты отравил его! — едва не закричал англи-чанин.

За дверью послышались голоса — их явно подслушивали.

— Государь приказал тебе помогать, но пока ты только мешаешь. Когда царь придет в себя, я ведь и нажаловаться могу, — пригрозил Никита.

— Да, слушаю.

— Мой руки переваром, ну — спиртом, если тебе так понятнее, — приказал ему Никита.

Сам он обильно, не жалея очищенного самогона, протер весь живот государя, потом по локоть протер свои руки. Инструменты он вытащил заранее — они хранились в широком медном лотке с крышкой, сделанном по заказу Никиты.

Лекарь перекрестился; глядя на него, «дохтур» перекрестился тоже, но не как православный, а слева направо — это Никита отметил краем глаза.

— Приступаем.

Никита сделал разрез, наложил лигатуры на кровящие сосуды.

— Пульс посчитай.

— Девяносто шесть.