Онлайн книга «Висельник и Колесница»
|
Французы, однако, сарказма не распознали или не придали ему значения. - Тогда всё разъясняется, – кивнул Кериак, – Справедливости ради скажу, что из нас тоже лишь двое назвались своими истинными именами! - Я заметил, – сказал Фёдор. - Да? - Конечно! И поверьте, высоко оценил вашу деликатность. Наверняка, услышав как некто, глухой ночью, посреди чужой и холодной страны декламирует бессмертного Расина, вы решили сделать этому неизвестному соотечественнику приятное, назвавшись именами, звучащими усладой для любого истинного ценителя поэзии. Аруа де Тер и Николя Трюбле [67] учтиво поклонились Толстому. А тот весело глянул на Максима и коротким жестом очень удачно изобразил, как голодный армеут алчно поглощает колбасу. - Ваша невероятная догадливость, господин Аскольд, должно быть, открыла и причину, побудившую моих друзей надеть личину? – спросил Кериак. - Могу лишь предположить, что один у другого потребовал сатисфакции, – подумав лишь мгновение, сказал Толстой. - И вы пожелали удалиться из города, – подхватил Крыжановский, – чтоб уйти из-под надзора «маленького капрала» [68]! - Который лишился последнего ума! – плюнул на землю Кериак. - Ого! – подумал Максим, – а я ведь молодчина, раз сумел угадать настроение лягушатников. Однако дела их императора действительно плохи, ежели в армии не скрывают подобных настроений. - Который был победителем и отцом своим подданных! – невесело поддержал товарища Редан. - Вы хотели сказать, кто принудил французов быть счастливыми! – бросил совершенно невинную фразу Толстой. Драгуны встретили эти слова возгласами одобрения. Максим, не имевший привычки гоняться за литературными новинками, совершенно не уловил тонкой словесной дуэли [69], произошедшей между завсегдатаями Елисейских полей и Толстым. Впрочем, как и все остальные дуэли с участием графа, нынешняя закончилась его полной победой. Со свойственной беспардонностью, Толстой тут же воспользовался плодами достигнутой победы: - Боюсь показаться бестактным, друзья мои, но всё же, позвольте осведомиться – в чём суть разногласий, толкнувших вас к… смертельной вражде? Американец чуть не сказал «к барьеру», чем, несомненно, вызвал бы подозрения у французов. Ведь их обычаи, в отличие от русских, диктовали поединки с использованием холодного оружия. - Этот твердолобый не желает меня слушать! – легко признал право Фёдора задавать подобные вопросы Трюбле. - Я – сам хозяин собственной судьбы, а ты – глупец, – мгновенно среагировал де Тер. Американец переводил взгляд с одного на другого: - Мне думается, ваши тезки были миролюбивее, и несколько… - Но они не были братьями, – хохотнул Редан, однако закашлялся под взглядами спутников. Редан выглядел младшим в компании и, несомненно, находился под влиянием остальных. - Прошу простить, господа, – извинился граф. – Мы стали невольными свидетелями чужой драмы и, видимо, не имеем права злоупотреблять столь щедрым терпением. Разрешите откланяться. Однако Крыжановский, справедливо рассудивший, что легковерные драгуны при своём возвращении в Москву могут послужить идеальной ширмой для их с графом предприятия, принялся напрашиваться в присутствующие на дуэли, объясняя подобный интерес любовью к фехтованию. Неподдельная искренность слов Максима в данном случае сделала с возражениями французов то же, что делает атака мастера шпаги с защитой новичка. И вскоре дуэлянты русские, присоединившись к дуэлянтам французским, неспешно двинулись к чахлой рощице, где нёс свои невеликие воды Сухой ручей. Именно это место определили секунданты для поединка между братьями. - Разве это видано, чтоб кровные братья устраивали между собой дуэли, – размышлял Толстой. Словно прочитав его мысли, Аруа де Тер воскликнул: - Мы будет рубиться насмерть, господа! Слово чести! - Пусть меня заберёт дьявол, – глухо отозвался Трюмбле, – если я пощажу этого худшего из сыновей лучшей на свете матери! Глава 7
Каин и Авель скрещивают шпаги 1 (13) октября 1812 г. Поблизости от Москвы. Возможно, Максиму так казалось, но подполковник Кериак, ехавший впереди всех, будто специально придерживал лошадь, пытаясь тем самым замедлить общее движение. Крыжановский нагнал Толстого, держащегося в группе вторым, и молча кивнул в сторону французского подполковника. - Пустое, – ответил Американец беспечно. – Будь желание, они напали бы еще на тракте. Да и что же вы никак не уверуете в мою способность располагать к себе людей! - Напомните, граф, – с кривой ухмылкой поддел компаньона Максим, – сколько у вас случилось дуэлей? Толстой усмехнулся, но ответить не успел – с ними поравнялся Редан. - Господа, а где вы стоите в Москве? – простодушно начал он. – Хотелось бы знать, придётся ли ещё встретиться? Теперь уже и Фёдору поведение французов стало казаться странным. Неприятельскими лазутчиками их с Максимом никто не полагает, это точно, зачем же посылать Редана с наивным вопросом? То, что молодой офицер послан одним из братьев-дуэлянтов, не вызывало сомнений. - Не думайте о встречах, – таинственно прошептал Американец, – почти наверняка по возвращении мы будем вынуждены оставить столицу варваров, чтобы снова углубиться в их дикую страну. И когда вернёмся, да и вернёмся ли вообще – сие неведомо. На лице Редана явно читался неудовлетворённый интерес, но его отвлёк прислушивавшийся к беседе Аруа де Тер. - Хватит! – обратился он к Редану, при этом ослепительно улыбаясь новым знакомым. – По моему мнению, неуместно спрашивать о таком наших… друзей. Тем более, я начинаю догадываться, с кем мы имеем дело, – продолжил он, заискивающе заглядывая в глаза Толстому. По спине Крыжановского прошелся неприятный холодок, Толстой не выдал себя ничем. Тонкий блеф был столь же свойственен его натуре как высокий полёт – птице. Передёргивать в карты, граф, впрочем, тоже умел отменно. - Да неужели, дорогой друг? – голос Толстого звенел удалью. – Предупреждаю, если откроете нашу тайну – мне придется вас убить! |