Онлайн книга «Киллер на диете»
|
Вот вам и «хрущевка»! Конечно, неизвестно, как долго эта красота продержится, но пока что тут все очень и очень даже прилично. Твердая «пятерка» городской администрации, принявшей этот проект по реконструкции старых домов «хрущевского» типа! Мариша позвонила в старенькую дверь. Правительство озаботилось покраской стен в подъезде, заменило проржавевшие трубы и канализацию, поменяло унитазы и прочую сантехнику в самих квартирах, но вот двери жильцов остались в прежнем состоянии. Разве что теперь они еще были измазаны каплями светло-кремовой краски, которой маляры отчаянно фигачили стены, стараясь уложиться в срок. Некоторые жильцы озаботились тем, чтобы оттереть свои двери от этих неаккуратных мазков, но Аюша и ее бабушка явно не принадлежали к их числу. Их дверь была густо заляпана краской, да еще как раз посередине красовался жирный мазок, которым неосторожный маляр задел дверное полотно. – М-да… – протянула Мариша. – Даже самое лучшее начинание можно при желании испортить. Она нажала на кнопку дверного звонка и услышала отчаянный вой: – У-у-у! – Ой! – отпрыгнула в сторону Мариша. – Что это?! Вой прекратился так же внезапно, как и начался. Но стоило Марише вновь прикоснуться к дверному звонку, как жуткий звук раздался вновь. – Да что же это! – вновь отскакивая от двери, воскликнула Мариша. – Что за хрень такая?! Но в это время дверь квартиры отворилась и наружу выглянула молодая девушка. – Ну? – недовольно осведомилась она. – И кто тут шумит и звонит нам? При одном взгляде на эту девушку Мариша сразу же поняла, что перед ней та самая Аюша, которая и была ей нужна. Этой девушке, одетой по европейской моде в джинсы и белую маечку, куда больше подошли бы традиционные сари и тика на лбу. Кровь отца-индуса и его многочисленных родственников слишком явно была заметна в ней. И кожа у нее была не желтая, а темно-коричневая. – Ну? – повторила она, но с еще большим недовольством. – Чего шумишьто? – Я не шумлю… Мне нужна Аюша. – Аюша – это я! А ты кто такая? – Я… Мариша както не подумала о том, как она будет представляться Милиной подруге. И сейчас откровенно растерялась. – Я подруга твоей подруги, – наконец выдавила она из себя. – Какой именно? – А у тебя много подруг? – Что есть, то есть, – равнодушно подтвердила Аюша. – Подруг у меня хватает. – Я подруга Милы. Аюша внимательно оглядела Маришу и быстро констатировала: – Врешь! – Почему это? – Потому что у Милки никаких подруг нету! – пояснила Аюша. – А с тобой она точно дружить не захочет. Ты же старше ее почти в два раза! – Я знакомая ее сестры. – А-а-а… Наташкина приятельница? Ну? И чего тебе от меня надо? Я с Наташкой не дружила никогда. Что от меня может быть нужно ее приятельнице? Разговор происходил на лестничной площадке. И Аюша явно не собиралась приглашать Маришу к себе в дом. – Мы так и будем тут стоять? – поинтересовалась сыщица. – Можешь уйти, – пожала плечами Аюша. – Я тебя к себе не звала. И тут Мариша не выдержала и воскликнула: – Ты тут корчишь из себя черт знает кого! Хамишь мне! А ты хоть знаешь, что Мила пропала? Ее родным ничего не известно о судьбе девушки вот уже две недели! Судя по выражению испуга, промелькнувшему на обезьяньем личике Аюши, она об этом слышала впервые. То есть о самом исчезновении Милы она была не в курсе. Но чтото такое она явно подозревала, поэтому и перепугалась сейчас так сильно, что ее смуглая кожа стала в один миг отливать фиолетовым. – Зайди! – быстро приказала она Марише. Ясное дело, что Мариша не стала отказываться. Вошла и удивилась тому хаосу, что царил в крохотной прихожей. Вся обувь была выброшена из шкафов и перемешана в произвольном порядке. На стене висел один старый кроссовок сорок пятого – сорок шестого размера, а рядом с ним болталась на одном ремешке красная босоножка. В углу стояли кирзовые сапоги, в которые, словно цветочки в две вазы, были воткнуты голубенькие детские сандалики и женский замшевый сапожок. – Не обращай внимания, – отмахнулась Аюша, заметив недоумевающий взгляд гостьи. – Бабка моя чудит. – Твоя бабушка? – Ага! Она у меня малость того… с приветом. Вот и хулиганит. Вредничает. – Что же ты за ней не следишь? – Ага! За ней уследишь, пожалуй! – фыркнула Аюша. – Пока я обед готовила, она в прихожую шмыгнула и вот этот натюрморт учудила. Да я и не возражаю. Лишь бы она к спичкам не тянулась. И с острыми предметами не баловалась. Ну и еще лекарства я от нее все прячу. Большая она у меня охотница таблетки пожевать! Даже больше не съест, а испортит, порвет все и раскидает. Иной раз, вроде как она и в разуме, говорит вполне нормальные вещи. А другой раз, словно дитя малое! Верно в народе говорят: старый – что малый. Старые люди частенько доходят до такого состояния, что их с трудом можно отличить от детей. Только если у детей такой хулиганский период через некоторое время пройдет, то у стариков, увы, выход из этого состояния далеко не столь оптимистичен. Бабушка Аюши обнаружилась в кухне, где она деловито помешивала суп, явно готовясь добавить в него чтото из красивой глазурированной мисочки. – Стой! – воскликнула Аюша, вырывая мисочку из рук старушки. – Ты зачем хочешь стиральным порошком наш обед испортить?! От громкого крика внучки губы у старушки задрожали. А на глазах навернулись слезы. – Ну не плачь, не плачь! – тут же воскликнула Аюша. – Ты у меня самая хорошая. Ты же моя любимая Петровна! Хочешь конфетку, бабушка? Конфетку старушка хотела. Слезы у нее моментально высохли, и она с готовностью закивала головой. – Ну вот и умница! – похвалила ее Аюша, когда старушка занялась протянутой ей шоколадкой. – Ну вот и молодец. Иди, посмотри телевизор. А потом мы будем кушать. Старушка утопала в комнату, откуда в самом деле послышался звук включенного телевизора. Видно, не так уж безумна была эта Петровна. А Аюша, сняв спасенный ею суп с плиты, подступилась к Марише. – Как это получилось, что Милка пропала? – требовательно спросила она у нее. – Ты это у меня спрашиваешь? По-моему, это вы с ней подруги. Ты и должна знать, куда могла деться Мила. – Я? Нет! Я не знаю, – быстро потрясла головой Аюша. На взгляд Мариши, она это сказала слишком уж быстро. Словно заранее все продумала и приготовилась все отрицать. – Ты уверена? – Ну! Я ведь уже сказала! Не знаю я ничего! |