Книга Милая лгунья, страница 26 – Кэрри Томас

— Алло? — отозвался знакомый голос. Он пролетел сотни миль и исказился в телефонной мембране, но при звуке его Стейси по-прежнему охватывала дрожь.

— Это я, Стейси, — сказала она по-английски.

— Стейси! Наконец-то!

Слава Богу, он говорит по-английски! Стейси стало чуть полегче.

— Анна сообщила мне, что ты звонил.

— И отказалась дать мне твой номер! — гневно подтвердил Андрэ. — Стейси, я требую, чтобы ты немедленно...

— Успокойся, — перебила она, — мой телефон тебе вовсе не нужен.

— Почему это? — От волнения Андрэ перешел на французский. — Не нужен? Еще как нужен!

— Я имею в виду, — быстро проговорила Стейси, — что та маленькая проблема, которой мы оба опасались... словом, она больше нам не грозит.

— То есть ты не беременна, — хрипло вымолвил Андрэ.

— Да... то есть нет, не беременна.

— И давно ты это знаешь?

— Со вчерашнего вечера.

— Ты довольна?

— Разумеется, довольна! Просто счастлива, — заверила Стейси. — Как поживает твоя бабушка?

— Шлет тебе горячий привет... и свои соболезнования. Извини, я должен был сразу выразить тебе свое сочувствие.

— Спасибо.

— Как твоя мама?

— Очень устала.

— А ты?

Андрэ чуть понизил голос, и в нем зазвучали новые нотки. Когда он говорит по-английски, подумала Стейси, у него немного иной голос. Более низкий и хрипловатый... и с легким акцентом, от которого замирает сердце.

— Спасибо, сносно, — вежливо ответила она. Сносно... Сердце разрывается от боли, жизнь бесцветна и бессмысленна, а так... что ж, вполне сносно. — А ты как поживаешь, Андрэ?

— Гораздо лучше — после того как наконец услышал твой голос.

И после того как убедился, что я не нарушу привычное течение твоей жизни, с горечью подумала Стейси.

— Бабушка собирается написать тебе, — продолжал Андрэ.

— Она очень расстроилась? Письмо Анны не вызвало у нее нового приступа?

— Как ни странно, нет. Она, конечно, была потрясена до глубины души, но, едва оправившись от удивления, всерьез задумалась над твоим происхождением, Стейси.

— Из-за нашего сходства с Анной?

— Не только. — Андрэ перешел на родной язык. — Извини, английским я владею куда хуже, чем ты французским. Я хочу, чтобы ты знала: бабушка с первой минуты прониклась к тебе такой симпатией, что до сих пор не хочет верить, будто ты ей не внучка.

— Мне приятно это слышать... — пробормотала Стейси. Эту тему ей, увы, трудно было бы обсуждать на любом языке. — Прости, Андрэ, мне пора.

— Погоди! Сначала дай мне свой номер те...

Но Стейси, заслышав на лестнице шаги матери, проворно положила трубку, твердо решив сохранить свой звонок к Андрэ в тайне от матери. И от Анны.

Тем же вечером, а вернее поздно ночью, Стейси неспешно обходила нижний этаж, проверяя, все ли готово к завтрашнему дню. Анна, решительно отвергнув возражения Джеки и Стейси, настояла на том, чтобы угощение для поминок было доставлено с кухни ее отеля.

Стейси запирала на ночь входную дверь, когда в кухне зазвонил телефон. Стейси сломя голову бросилась в кухню, схватила трубку прежде, чем звонок успел разбудить мать... и в изнеможении привалилась к стене, с неистово бьющимся сердцем вслушиваясь в голос Андрэ.

— Стейси? Я тебя не испугал?

Голос его звучал с привычной властностью, но к ней примешивалось смятение. Что за дикая смесь?! — мельком подумала Стейси, силясь овладеть собой.

— Ты меня слышишь?! — окликнул Андрэ.

— Слышу. Как ты узнал номер?

— Меня осенило, что, если бабушка пишет тебе письмо, она должна знать твой адрес. Тогда я поехал к ней на виллу, выпросил адрес, а дальше дело техники.

— Почему же ты ей просто не позвонил?

— Боялся, что по телефону не смогу ее уговорить. Кроме того, я никогда не звоню бабушке поздно ночью — боюсь ее взволновать.

— Меня ты взволновать не побоялся.

— У меня не было выбора. — Андрэ помолчал. — Ты не спрашиваешь, почему я, собственно, позвонил. Разве тебе не интересно?

— Думаю, ты и сам мне это скажешь, — ровным голосом отозвалась Стейси, хотя ей стало любопытно.

— Я просто хотел, чтобы ты знала: услышав сегодня, что ты не беременна, я ощутил разочарование.

— Ты уверен, что употребил точное слово?

— Я не слишком силен в английском, — досадливо бросил Андрэ и повторил то же самое по-французски. — Теперь понятно?

— Н-не совсем, — пролепетала Стейси. — Почему ты разочарован?

— Стейси, — сказал Андрэ терпеливо, словно разговаривал с недоразвитым ребенком, — если ты над этим чуть-чуть подумаешь, может, и сама догадаешься.

И, к немалой досаде Стейси, отплатил ей той же монетой — повесил трубку, даже не попрощавшись.

Утро перед похоронами тянулось бесконечно. Стейси пыталась занять себя — накрывала на стол, раскладывала на блюдах бутерброды, доставленные посыльным из «Мэри Инглэнд», составляла букеты из хризантем и лилий, а управившись со всем этим, принялась сворачивать в виде лилий камчатные салфетки.

К ней подошла Джеки, напряженная и бледная, в сером костюме, который надевала крайне редко.

— Оставь, детка, зачем тебе эта возня?

Стейси покачала головой.

— Чепуха, мне просто нужно чем-то заняться. Я на скорую руку накрыла в кухне завтрак для Люси и Макса, так что больше заняться нечем.

— Напрасно ты поднялась так рано!

— Просто не могла заснуть. — Стейси внимательно посмотрела на мать. — И, судя по всему, не я одна. Тебе плохо, мама?

— Терпимо. — Джеки вымученно улыбнулась. — Вот схожу на консультацию — и все будет в полном порядке.

Когда приехали Люси и Макс, время полетело так стремительно, что кое-что Стейси пришлось доделывать уже на бегу.

После заупокойной мессы вся семья вышла в залитый солнцем садик, чтобы поблагодарить друзей, которые пришли поддержать их в горе. Стейси пожимала руки, отвечала на дружеские поцелуи, произносила надлежащие случаю слова. Наконец на нее пахнуло знакомым ароматом духов. Анна крепко обняла подругу, расцеловала и отступила в сторону, пропуская вперед смутно знакомую фигуру.

— Не сердись, Стейси, но я взяла на себя смелость привезти с собой еще кое-кого.

Потрясенная, Стейси безмолвно взирала на мадам Страусс. Старая дама тепло улыбнулась, обняла ее и расцеловала.

— Дорогая моя, — ласково начала Женевьева, — мы не решились вторгаться на церемонию прощания, но все же я попросила Анну привезти меня сюда, чтобы поддержать тебя в печальную минуту. Может быть, представишь меня своей матери?