Книга Всё изменила любовь, страница 21 – Лилиан Тревис

— И еще ты боялась оставаться свободной, иначе тебе пришлось бы иметь дело со мной, — подсказал Джеймс.

— Я не представляла, что значит брак. — Эмили смахнула с ресниц слезу. — Я не представляла, во что превратится моя жизнь.

Она подняла на Джеймса глаза. Ей нестерпимо хотелось запустить пальцы в его густую шевелюру и притянуть к себе его голову. Но она поборола искушение и отвела взгляд. Как бы ей хотелось вновь ощутить себя молодой и желанной! Снова любить и быть любимой! И хоть раз в жизни принять верное решение.

От пустоты на сердце у Эмили защемило в груди. Боже, она все испортила. Но страшнее было то, что она жила в полной уверенности, что поступила правильно.

— Прости, я тебя так и не отблагодарила за то, что ты пришел на похороны Берта, — произнесла Эмили после паузы. — Я была очень рада видеть тебя. Одна я бы с этим не справилась.

— Я не мог не прийти.

— Да, но тебе пришлось бросить все свои дела. Хотя мы так и не нашли времени поговорить.

— Разве после заупокойной службы мы не разговаривали? — удивился Джеймс.

— Ты не помнишь?

— Это был тяжелый день.

Бесспорно. Кэтрин рыдала, не переставая. В церкви собралось много народа, включая газетчиков и фотографов. Джеймс приехал на службу бледный и отрешенный. Вспоминая тот день, Эмили чувствовала печаль, но горя уже не было.

— Он очень старался быть ко мне добрым.

— Он мог бы стараться лучше.

— Это можно сказать о каждом.

— Я говорю о Берте, — сурово сказал Джеймс. — Ты заслуживала лучшего. Ты заслуживала большего.

— Он не хотел умирать. — У Эмили к горлу подступил ком, и она откашлялась. — Он был еще совсем молодым. Он о многом мечтал.

— И его мечты оказались для него важнее тебя.

— Нельзя жить чаяниями другого человека. Берт любил меня, но у него имелись и свои дела. Свои цели…

— Ты только послушай себя! — с негодованием воскликнул Джеймс. — Неужели ты веришь этой чуши, которую себе внушила? Неужели всерьез полагаешь, что было важнее колесить по свету, чем проводить время с тобой?

Вопрос привел Эмили в замешательство. Она не могла на него ответить. Это был удар ниже пояса.

— Вот что я тебе скажу. Если бы ты стала моей, я бы никогда не оставлял тебя одну. Я бы дорожил каждой минутой, проведенной вместе. Если бы ты была моей женщиной, я бы знал, о чем ты мечтаешь, я бы предупреждал твои желания и заботился о твоих нуждах. Я бы сделал все, чтобы ты была счастлива и всем довольна.

Эмили зажмурилась.

— Если бы ты была моей женщиной, — продолжал Джеймс, — я бы не отпускал тебя спать без поцелуев, без любви. Я бы не выходил из дома, не сказав, как много ты для меня значишь и что жизнь без тебя пуста и не имеет смысла.

Из глаз Эмили брызнули слезы. Горькие. Жгучие.

— Ты не имеешь права так говорить…

— Имею. Я чувствовал это с первого дня нашей встречи. Ты была такая красивая, чертовски остроумная и находчивая. Ты не представляешь, как было с тобой весело и интересно. Ты объездила с отцом половину земного шара и везде чувствовала себя как рыба в воде.

— Я ненавидела переезды, — пробормотала Эмили, открывая глаза.

— Но все равно переезжала. Ты значительно облегчала жизнь своего отца, а потом жизнь Берта. А они не принимали тебя в расчет, и тебе приходилось самой о себе заботиться. Ты находила себе занятия и выглядела жизнерадостной. Это всегда меня убивало, это убивает меня и сейчас. Почему ты никогда не требовала большего? Почему тебе не приходило в голову, что ты заслуживаешь большего? Проси большего, Эмили. — Джеймс замолчал и поднес руку к ее шее. — Желай большего. Требуй большего. Ты ничего не получишь, если не будешь просить. — Он ласково провел пальцами по ее нежной коже. Движения были медленными и обольстительными. — Скажи, что хочешь большего. Скажи, что достойна большего.

— Моя мама думала, что достойна большего, — прошептала она. — И что получила? Развелась с отцом, чтобы заново выйти замуж и завести семью…

— Ты не она.

Эмили подняла на Джеймса взгляд и увидела страсть, о которой до сих пор только догадывалась. Его взгляд жег ее огнем. Джеймс был не похож на других мужчин. Он был сильным, упрямым, целеустремленным.

— Ты этого не знаешь.

— Я знаю тебя, — уверенно возразил Джеймс.

Эмили видела, как сильно он ее любит. И сила его страсти ее пугала. Ее отец обожал ее мать, и это его погубило. Эмили не хотела бы стать для Джеймса богиней на пьедестале. Она не чувствовала в себе ничего божественного. Она самая что ни есть заурядная женщина.

— Ты думаешь, что я тебя не знаю, — произнес Джеймс глубоким грудным голосом. — Ты считаешь меня дураком. — Его губы дрогнули в ухмылке. — Но я знаю тебя и знаю, почему люблю. Мне нравится, что ты всегда готова посмеяться над собой, что ты заботишься об окружающих, даешь людям второй шанс и даже третий. В том числе и мне.

— Нет.

— Да. Ты даешь мне шанс прямо сейчас.

Джеймс вдруг улыбнулся, и у Эмили подпрыгнуло сердце. Она совсем забыла, какая обезоруживающая у Джеймса Митчела улыбка. Он был неотразимо красивым, когда хотел. Неотразимым и неповторимым.

— Нет. Я не могу. Ты меня пугаешь.

— Почему ты боишься меня? — спросил он проникновенно. — Я же лучший твой друг.

Его черты смягчились, выражение лица стало мечтательным, словно Джеймс вспомнил о далеких днях, проведенных вместе, о незабываемых каникулах на Тенерифе.

Эмили тоже вспомнила о школьных годах, и от ее негодования не осталось и следа.

— Мы должны были остаться друзьями, — тихо произнесла Эмили с сожалением в голосе. — Мы должны были остаться друзьями, и когда повзрослели.

У нее снова защипало в глазах, и она отвернулась, чтобы Джеймс не увидел ее слез. Что-то она совсем расклеилась. Вероятно, на нее влияла его близость, жара, огромное синее небо и все это безумство тропической красоты…

У Эмили разрывалось сердце. Она очень любила Джеймса, он по-прежнему вызывал в ней шквал эмоций. Но в ее жизни существовал Берт, и она должна была хранить ему верность.

Эмили устало потерла лоб. В голове как-то не укладывалось, что бал у Кэтрин состоялся всего три дня назад и она только два дня находилась в Нигерии.

— Ты утомилась, — заметил Джеймс. — Поешь что-нибудь и поспи.

Его сочувственный тон только ухудшил ее состояние.

— Но ты тоже не спал, — напомнила Эмили, борясь со слезами.

Что связывало ее и Джеймса? Почему их взаимная приязнь так ничем и не закончилась?

— Да, но я привык обходиться без сна, — сказал Джеймс мягко. — Ложись в гамак и поспи. А я подежурю.