Книга Попаданец 2.0, страница 13 – Алексей Широков, Александр Шапочкин

– В моём мире магии нет как таковой, – отрезал я, – не завезли.

– Значит, ты приобрёл лингву уже здесь, – пожал плечами Гуэнь. – Ты точно ничего не помнишь?

– Нет. Я очнулся в вашей арбе и думал, что меня взяли в плен Саиды из моего мира.

– «Сай-иды»? Вы что, там со своей Землёй Знаний воюете? Ну да ладно. Я могу только предполагать, но вполне возможно, что тот, кто выдернул тебя из твоего мира, и наложил это заклятие. Мы нашли тебя в тени придорожного валуна. Борсон сразу объявил находку своей законной собственностью, намеревался продать в Землях Знаний, а я не возражал – сам понимаешь, заступаться за будущего раба перед карлой – себе дороже.

– Не понимаю, – хмуро ответил я.

– Наверное, и не должен, – буркнул себе под нос эльф. – Не злись. Эти коротышки те ещё гады. Мне ссориться с ними было не с руки.

– Я чего понять не могу, – задумчиво произнёс я, – так это почему они меня нормально не скрутили. Связали бы руки за спиной – я бы в жизнь не освободился…

– Да дикие они! Большинство в таборе совсем недавно из цвергов вышли. Ни хрена не знают, а спросить слишком гордые. Под себя вязали.

– В смысле под себя? Подожди, ты же их карлами звал? А самоназвание цверги?

– Нет. Народ этот раньше называл сам себя дворфами, но теперь так могут называть себя лишь самые достойные и уважаемые. Вообще, всем скопом их величают карликами. Гнилое племя. Большая часть – дикие и необразованные. Живут в горах, именуют себя цвергами. Такие как Борсон – карлы. Презренные изгои или беженцы, покинувшие своё племя ради лучшей доли. Они не имеют права носить волосы на голове и бороды, а также иметь при себе боевое оружие. Кочуют в таборах по всему миру, воруют лошадей, гадают и никогда не оседают в человеческих поселениях. Потому как в городах живут карлики, именуемые гномами, и именно из их среды выделяются настоящие дворфы. Назвать городских карлами или предложить сбрить бороду – значит, нанести смертельное оскорбление.

– А те панки?

– Кто?

– Ну – крашеные коротышки, которые были среди тех, кто напал на ваш караван.

– А… эти-то. Это краснолюды – конченые ублюдки. Боевые мужеложцы, нашедшие пристанище в Святой Земле. Престол Предтеча пускает к своему подножью только мужчин-карликов, не позволяя им заниматься ремёслами и прикасаться к женщинам. Если цверг или карла пожелает остаться в благой стране, ему придётся ещё на границе либо принести в жертву одну из женщин своего племени, либо оскопить самого себя. Как ты понимаешь, чаще всего выбирается первое, крадётся ребёнок, девица или старуха, чик и… ну, а там уж новоявленные святоземельцы развлекаются, как умеют. В конце концов, кастратам вообще всё равно, за кого их считают новые соплеменники.

– Гномики-гомики… – меня аж передёрнуло, а цепь на шее, видимо уловив мои мысли, опять зашевелилась. – И что – неужели кто-то, в здравом уме и твёрдой памяти, пойдёт на такое?

– Находятся желающие, и немало. Преступники, которым никуда более хода нет, мразь разная, да и те есть, кто просто пахать всю свою жизнь не хочет, а железом помахать не против. Я ж говорю – дикие они!

– М-да.

– И то, как тебя связали – в этом все карлы! Что с них взять, – отмахнулся Гуэнь. – Они, видать, тебя скрутили как «своего». По привычке. У карликов-то руки за спиной не сводятся, да и порвёт он обычные путы – вот и вяжут их с петлями через шею, чтобы, если дёргаться начнёт, узел его сразу удушил.

– Понятно, – я повертел выданную мне металлическую пластинку в пальцах. – Так что мне с этим-то делать?

– Капнуть кровью на вот эту сторону и подождать минут пять, – эльф, протянув руку, постучал по одной из сторон карты. – Инсигния, конечно, фальшивая, но сработана неплохо. Сойдёт для сельской местности. Нож дать?

– Обойдусь, – ответил я, не желая экспериментировать с чужим, далеко не стерильным, а то и вовсе отравленным оружием, и поднес палец к своей цепочке. – Эй, Юна, ты слышала? Ну-ка куси.

Маленькие острые зубки почти безболезненно прошили кожу, и на подушечке выступила крупная рубиновая капля. Я надавил вокруг ранки, словно врач, берущий анализы, выжимая из себя побольше крови, и крупные капли упали на серый металл карты. Без особых стеснений запихнув пораненный палец в рот, я принялся наблюдать за тем, как алая жидкость вначале без остатка впиталась в поверхность, а затем словно серая мгла заклубилась внутри металла, и на нём медленно начал проступать некий рисунок.

– Зря ты не отдал мне её, – покачал головой эльф, и в его глазах сверкнул нехороший огонёк. – Тебе она без интереса, а я и так потерял такие деньги, какие ты никогда в жизни не видел!

– Ты, ухатый, и представить себе не можешь, какие деньжищи я видел в своей жизни, так что не балаболь о том, о чём не имеешь ни малейшего представления, – не отрываясь от интересного зрелища и не вынимая палец изо рта, отбрил я собеседника.

– И всё же, может, отдашь её мне? Ты даже не представляешь, какие это коварные твари!

– Тема закрыта, – нахмурился я, обрывая нытьё долгожителя.

– Закрыта! – подтвердил мои слова задорный девчачий голосок, от которого эльфа прямо-таки передёрнуло.

– Ну и пёс с вами, – вновь надулся Гуэнь и отвернулся, делая вид, что его очень заинтересовала очередная лесополоса, почти такая же, как и та, в которой мы провели предыдущую ночь.

Поглаживая тоненько попискивающую цепочку на шее, я вновь погрузился в воспоминания, дожидаясь, пока на карте, наконец, сформируется рисунок, и глядя на пышную растительность, мимо которой медленно ползла наша телега.

Среди боевых трофеев, доставшихся мне вместе с телегой, среди множества знакомых средневековых и совершенно непонятных вещей нашлись и еда, и питьё, и даже какие-то восточные сладости, завёрнутые в хрустящую бумагу, очень похожую на чертёжную кальку. Утолив первый голод и проинспектировав свою собственность, я занялся пленниками.

Карлик, так и не пришедший в себя, бессмысленно вращал глазами и пускал ртом кровавые пузыри. Юнец в женских тряпках лопотал что-то на гортанно гыкающем языке, закатывал глаза и трясся, словно осиновый лист на ветру. Я категорически не понимал, что он там бормочет, а он, похоже, готов был упасть в обморок, стоило мне бросить на него косой взгляд.

А вот сарацин спокойно сидел там, где я его положил, разве что был чрезвычайно недоволен тем фактом, что я обыскав его с ног до головы, удалил из многочисленных потайных кармашков все колюще-режущие предметы. Он-то и оказался первым действительно шокировавшим меня объектом в этом мире – эльфом со странным восточным именем Гуэнь, которое в его произношении звучало скорее как «Уэнни». Более того – я действительно мог с ним общаться, но только после того как я нарушил многочисленные конвенции по правам военнопленных, и он наконец-таки соизволил заговорить со мной.

Правда, для начала я всё равно мало что понимал. Он нёс какую-то околесицу, которая на первый взгляд показалась мне латынью, – но постепенно незнакомые слова начали звучать как-то привычно, по-русски, и уже минут через пять я был способен вести с ним осмысленный диалог.