Книга Перед алтарем, страница 25 – Шерил Уитекер

— Ну как? — спросил он, наконец отстранившись.

Джулиана только покачала головой.

— А по-моему, неплохо. Вы заметили, как вам идут сапфиры?

Ей и самой показалось, что удивительной чистоты синие камни словно добавили блеска ее голубым глазам.

— Только вот серьги наденьте сами, хорошо?

— Хорошо.

Через пять минут они уже сидели в такси.

# # #

— Тони, дорогой? — прозвучал из-за двери женский голос. — Это ты?

— Да, мама. — Почувствовав волнение Джулианы, он взял ее за руку и ободряюще улыбнулся. — Не волнуйся.

— Тони, наконец-то. — Сеньора д'Агилар обращалась к сыну, но смотрела на невестку. — Проходите в гостиную.

Джулиана огляделась. Вопреки ее ожиданиям, их не встретил седовласый дворецкий, на стенах не висели средневековые щиты с фамильным гербом, мечи и шпаги, а хозяйка дома совсем не походила на тяжелобольного человека, одной ногой стоящего в могиле.

— Отец сейчас спустится, — продолжала мать Тони, — а я загляну в кухню.

— Кто там у вас сегодня? Долорес?

— А кто же еще? Только она умеет приготовить настоящую паэлью.

Тони обнял Джулиану за плечи.

— Пойдем, я покажу тебе библиотеку.

— Только не задерживайтесь, — напутствовала сына сеньора д'Агилар.

Библиотека представляла собой просторную комнату с забитыми томами деревянными стеллажами, двумя огромными креслами, массивным столом и внушительным камином. Портреты в тяжелых старинных рамах придавали помещению несколько мрачный колорит, вполне, впрочем, уместный в этом хранилище знаний и традиций.

— Чем занимается ваш отец? — поинтересовалась Джулиана, подходя к стеллажу, где теснились солидные фолианты в кожаных переплетах.

— У него была обувная фабрика, но он продал ее лет десять назад и сейчас живет на доходы от двух ресторанов и отеля. Не самое благородное занятие для главы знатного рода, но жизнь в Испании уже не та, что прежде.

— Ваши родители хорошо говорят по-английски.

— Да, отец учился в Англии, а мама выучила язык самостоятельно. Раньше они каждый год ездили за границу, ведь у нас много родственников по всему миру.

Джулиана подошла к портрету, изображавшему средних лет мужчину в военной форме. Жесткий взгляд, гордая посадка головы, плотно сжатые губы и высокомерное выражение лица выдавали в нем человека сильной воли, привыкшего повелевать и не склонного прощать людям мелкие слабости.

— А это?..

— Мой дед, генерал в армии Франко, — коротко ответил Тони. — Я не очень хорошо его помню: он умер, когда мне едва исполнилось шесть лет.

— Скажите…

Джулиана не успела задать вопрос, потому что из коридора послышался голос сеньоры д'Агилар, приглашающей их на ужин.

Опасения Джулианы не оправдались. Ужинали вчетвером в скромной столовой на первом этаже. Прислуживала кухарка Долорес, Не зная ни слова по-английски, она старательно заботилась о Джулиане, то и дело предлагая ей все новые блюда, причем в таких объемах, которые удовлетворили бы и обжору Гаргантюа.

Из уважения к гостье за столом говорили по-английски. Мать Тони задавала Джулиане вопросы, сформулированные таким образом, что ответить на них можно было и простым кивком. Сеньор д'Агилар инициативы узнать что-то о жене сына не проявлял, но охотно поддерживал разговор на общие темы. Тони преимущественно молчал и, лишь когда Джулиана взглядом молила его о помощи, приходил ей на выручку.

Когда ужин, растянувшийся на добрые полтора часа, наконец закончился, сеньора д'Агилар объявила, что желает лично показать невестке дом. Тони помог Джулиане встать из-за стола, обнял ее за плечи и поцеловал в шею.

— Надеюсь, дорогая, у тебя хватит сил подняться по лестнице? — с улыбкой спросил он.

Покрасневшая до корней волос Джулиана только кивнула. Конечно, Тони лишь хотел продемонстрировать родителям прочность и близость их отношений, и, надо признать, это ему удалось — граф и графиня обменялись многозначительными взглядами, — но Джулиане-то от этого легче не стало. Плохо соображая, что к чему, она, смущенно улыбаясь, поспешила выйти из столовой.

# # #

Когда они оказались наконец на улице, вечер уже сменился ночью. Правда, людей, фланирующих по тротуарам и площадям, меньше не стало. Тони, довольно бесцеремонно заставив Джулиану взять его под руку, предложил прогуляться.

— О чем вы так долго разговаривали с мамой? — спросил он деланно равнодушным тоном.

— О многом, но вам это вряд ли интересно, — небрежно ответила Джулиана. — Кстати, я разговаривала по поводу болезни вашей матери с доктором Бродериком. Завтра мы вышлем ему результаты последнего медицинского обследования. Возможно, он найдет способ обойтись без хирургического вмешательства, но на всякий случай…

— Понятно. Вы и это обсудили?

— Конечно.

— Мне бы не очень хотелось…

Но теперь уже Джулиана не позволила ему продолжить.

— Меня меньше всего интересует ваше мнение. Вы не интересовались моим, когда заманивали в ловушку. Ваша мать нуждается в квалифицированном лечении, и я вижу свой долг в том, чтобы помочь ей.

Трудно сказать, что подействовало на Тони: звездное небо, растворенный в воздухе аромат цветов и моря или что-то еще, но он вдруг остановился, повернул Джулиану к себе лицом и, наклонившись, крепко поцеловал в губы.

Она не успела уклониться, застигнутая врасплох, а потом… потом Джулиана растаяла, утратила волю и забыла о здравом смысле. Все вокруг исчезло. Осталось только пламя желания, поглотившее ее сразу и целиком. Наверное, Тони мог бы делать с ней все, что угодно, но он предпочел отступить.

Джулиана нехотя открыла глаза и наткнулась на его насмешливый взгляд.

— Что вы себе позволяете? — Она попыталась придать лицу оскорбленное выражение, отчетливо осознавая тщетность своих усилий.

— Всего лишь хотел поблагодарить вас за заботу о моей матери, — с невинным видом сообщил Тони. — И, по-моему, такая форма благодарности вполне вам по вкусу. Не желаете повторить?

Джулиана сердито топнула ногой и отвернулась.

Некоторое время они шли молча, то и дело обходя целующиеся парочки или шумные компании, минуя выставленные на тротуар столики, за которыми люди самого разного возраста пили вино, разговаривали, слушали музыку или просто смотрели друг на друга. С наступлением ночи город ожил и теперь веселился, выплескивая накопившуюся энергию, не думая о завтрашнем дне, заряжаясь бодростью и оптимизмом.

Наблюдая со стороны этот шумный и пестрый калейдоскоп жизнелюбия, Джулиана думала о том, что никогда не смогла бы стать здесь своей и что попала сюда случайно, словно сбившаяся с пути птица, и что, когда вернется домой, здесь о ней никто не вспомнит.