Книга Жадина платит дважды, страница 46 – Дарья Калинина

Волосы светлые, она их красила. Красивая и немного хромала. Совсем чуть-чуть, только когда по лестнице поднималась или просто когда уставала. Говорила, что недавно подвернула ногу.

Мы с Маришей переглянулись, приметы подозрительно подходили к нашей Алине. Но все еще не смея верить в чудо, я спросила у Нюши:

– А глаза какие у твоей тети Алины?

– Обычные, два глаза, – оторопел ребенок.

– А цвет?

– Глаза у нее голубые, а на шее родимое пятно в виде короны. Она раз пошутила, мол, это потому, что у нее бабушка родственница чуть ли не царя Петра Первого.

Онемев, мы слушали ребенка. Такое родимое пятно было у нашей Алины, мы это точно помнили. Теперь всякая возможность неожиданного появления сестры-близняшки испарилась. Бывают похожие сестры-близняшки, когда одна заменяет другую, это вполне в духе отечественных детективов, но чтобы у обеих родимое пятно на одном и том же месте.., это дудки.

– Надо ехать обратно и взять за жабры Антонину Александровну, – сказала Мариша. – Пусть колется, была у Алины сестра или нет.

– А если нет, тогда что? Получится, что Алина жива, а мы все это затеяли, чтобы немного развлечься, – прошептала я. – Гривцов нас живыми в могилу запихнет.

– А фамилию хозяина дома узнали? – спросила Мариша у девочки.

– Тимофеев. А как зовут, не помню. Смешное такое имя, еще артист такой был, мой папа его очень любил.

Умер уже.

– Да, многие в последнее время умирают, – пробормотала Мариша.

Фамилия нам ровным счетом ничего не говорила.

– Только фамилия – это пустое. Дом наверняка куплен не самим хозяином, – со знанием дела сказала Нюша. – Все его охранники молчали, словно партизаны, когда спрашивали о его работе. Значит, доходы у него были недекларированными, налоговой он опасался, а может, и еще кого-нибудь. Так что дом на себя ему никак нельзя было покупать. И знаете, что еще? Алина после взрыва пропала, я спрашивала у пожарных про нее, они такой женщины не видели.

– А не помнишь, какая машина была у хозяина дома? – снова спросила я у девочки.

– Как это не помню, – обиделась Нюша. – Бордовая «десятка». Их сейчас полно, только у этой на боку была пантера нарисована.

– А номер?

– Читать и считать я еще не умею, – спокойно сказала девочка.

Тут няня закричала из дома, призывая девочку обедать.

Мы быстро распрощались и пообещали рассказать, когда выясним, кто был хозяином дома.

– Ну, найдут они этого Тимофеева, – рассуждала Мариша. – А он ни сном ни духом. Может быть, пьянчуга какой-нибудь, за бутылку подписал документы и пошел себе, даже не подозревая, что стал владельцем такого особняка.

Мы снова сели в машину и покатили обратно в милицию, где надеялись застать Антонину Александровну. К сожалению, Алинина бабушка уже ушла. Лейтенант тоже, а больше никто не знал ее адреса.

– Помнишь, Карабас вызвался проводить Антонину Александровну до мотеля, – вспомнила Мариша. – У него и спросим, где Алинина бабушка остановилась.

Карабас встретил нас ласково.

– Проходите, девочки, – засуетился он, убирая с дивана бумаги и списки. – Вот работа все. Непредвиденные обстоятельства норовят препоны ставить. А еще убийства эти на мою голову.

– Может быть, убийство было только одно, – таинственно сказала Мариша.

– То есть? – насторожился Карабас. – Режиссер выжил?

– Нет, Алина, – сказала Мариша. – Нам удалось найти свидетеля, который вроде бы видел ее уже после смерти. Во всяком случае приметы совпали.

– И кто он? Этот свидетель, я имею в виду.

– Нюша, – ляпнула я.

– Какая еще Нюша?

– Ну, девочка, – пояснила я.

– И сколько лет девочке? – поинтересовался Карабас. – В какой класс ходит?

– Она еще не учится, – пробормотала я.

– Ха-ха-ха, – расхохотался Карабас. – Хорош свидетель. Я уж думал и в самом деле Алина нашлась, а вы шутить изволите. Нехорошо, девочки.

– И все-таки мы решили спросить у Алининой бабушки, а не было ли у Алины сестры-близняшки.

Карабас пришел в полный восторг. Он забегал по фургончику, счастливо смеясь, – Не может быть, – хихикал он; – Нет, нет, не может быть.

– Что не может быть? – спросила Мариша, когда ей надоела его беготня.

– Не может быть, чтобы вы были такие дуры, – охотно пояснил Карабас. – Это же только в книжках бывает, вам детективы читать меньше надо. Уильяма Уилки Коллинза, например, «Женщина в белом», помните?

– Но ведь говорили, что он этот сюжет не сам придумал, а вычитал в каких-то судебных архивах, – осторожно заметила я. – Так что в жизни всякое случается.

– Ваша наивность просто великолепна! Ну, а от меня-то вы чего хотите?

– Адрес Алининой бабушки, – хором сказали мы.

– Мотель «Мурино», – сказал Карабас.

Мы вылетели от него, чувствуя себя последними дурами и кипя от гнева. До мотеля мы доехали в полчаса. До него регулярно ходила из центра города маршрутка, так что бабушка не промахнулась, когда остановилась там. К тому же, не знаю, как в Америке, а у нас мотель выглядел самой обычной гостиницей, небольшой и чистенькой. О том, что это мотель, напоминала только большая стоянка, заполненная автомобилями. Половина стоянки была отведена под авторынок, и жизнь тут бурлила.

– Вы куда? – остановил нас администратор.

– Номер 16, – сказала я.

Администратор мельком кинул взгляд на стенд позади себя и сказал:

– Ее нет, ключ на месте. Если хотите, подождите, она никогда не возвращается позже восьми часов вечера.

Сейчас было только пять. Мы сходили перекусить в ресторан и вернулись. Антонина Александровна еще не появлялась. Мы расположились в прохладном холле под веселенькой пальмой в красивом глиняном горшке, стилизованном под мешковину. Выполнена работа была очень искусно, на мешковине четко просматривалась каждая нитка, были на нем художественно выполненные дырки и заплаты все того же ровного светло-терракотового цвета.

Я залюбовалась красивой пальмой и на какое-то время выпустила Маришу из виду. Когда я про нее вспомнила, ее уже не было рядом, она сшивалась возле стойки и самозабвенно вешала лапшу на уши прибалдевшему от ее внимания администратору. Мариша поворковала со своей жертвой еще минут пять и подошла ко мне.

– Сейчас мы с этим олухом пойдем прогуляться до ближайшего кафе, а стойка остается на тебя, – с очень довольным видом заявила она и, прежде чем я открыла рот для возражений, добавила:

– В ячейке шестнадцатого номера лежит письмо, будь добра, прочитай его, заклей и положи обратно.