Книга Арлекин. Скиталец. Еретик (сборник), страница 156 – Бернард Корнуэлл

Кан выглядел ничуть не лучше, чем в прошлом году, когда Томас покинул его после разорения английскими лучниками, нарушившими приказ короля прекратить атаку. Англичане тогда форсировали реку и учинили в городе резню, перебив сотни мужчин и женщин. Робби в страхе уставился на руины Сен-Жана – самого нового из портов Кана, особенно пострадавшего от английского нашествия. Редко какие из сожженных домов успели отстроить заново, а на отмелях во время отлива белели черепа и кости. Лавки были наполовину пусты, а немногие находившиеся в городе крестьяне продавали снедь с телег. Томас купил сушеную рыбу и твердый как камень сыр. Некоторые горожане косо поглядывали на его лук, но юноша заверил их, что он – шотландец и, стало быть, союзник Франции.

– Ведь в Шотландии делают приличные луки, не так ли? – спросил он Робби.

– Ну конечно делают.

– Тогда почему вы не пустили их в ход у Дарема?

– Просто луков у нас было недостаточно, – ответил Дуглас. – Не говоря уж о том, что мы просто предпочитали перебить вас, английских ублюдков, в ближнем бою. Так оно вернее, ясно?

Тут он заметил девушку с ведром молока и уставился на нее, разинув рот.

– Я влюблен!

– Стоит тебе увидеть сиськи, и ты уже влюблен, – буркнул Томас. – Идем.

Он повел Робби к городскому дому мессира Гийома, тому самому, где они повстречались с Элеонорой, но, подойдя поближе, увидел, что, хотя фамильный герб д’Эвека, три ястреба, по-прежнему высечен в камне над дверью, наверху полощется незнакомое знамя с изображением горбатого клыкастого кабана.

Томас пересек маленькую площадь и заговорил с бочаром, набивавшим молотком на новую бочку железный обруч:

– Чей это флаг?

– Графа де Кутанса, – ответил бочар. – Этот чертов ублюдок уже повысил нам арендную плату, и плевать я на тебя хотел, если ты ему служишь. Понял? – Потом он выпрямился, напряженно уставился на лук и спросил: – Ты англичанин?

– Ècossais, – ответил Томас, что по-французски означало «шотландец».

– Вот как? – Заинтригованный бочар наклонился поближе. – А правда, мсье, – спросил он, – что, идя в бой, вы красите лица в синий цвет?

– Всенепременно, – отвечал Томас, – и задницы тоже.

– Потрясающе! – воскликнул впечатлительный француз.

– Что он говорит? – поинтересовался Робби.

– Да так, ничего. – Томас указал на дуб, который рос в центре маленькой площади. Несколько съежившихся листочков все еще жалось к веткам. – На этом дереве меня вздернули.

– Ага, а я папа римский. – Робби поднял свой узел. – Ты спросил у него, где здесь можно купить лошадей?

– Больно уж они дорого стоят, – буркнул Томас. – Да и покупка – дело хлопотное.

– Ага, значит, нам топать пешком по большой дороге? Вроде как разбойникам?

– Ничего, обойдемся.

По мосту, на котором во время яростной атаки полегло множество лучников, Томас повел Робби в старый город. Тот пострадал меньше, чем остров Сен-Жан, поскольку его узкие улочки никто не пытался оборонять, а замок, так и не сдавшийся англичанам, остался цел, и лишь на его стенах виднелись отметины от пушечных ядер. Над стеной замка полоскалось красно-желтое знамя, а когда Томас и Робби выходили из старого города, их окликнули носившие те же цвета ратники. Томас ответил им, что они шотландцы и хотят наняться на службу к графу де Кутансу.

– Я думал, он здесь, – соврал Томас, – но выяснилось, что граф отправился в Эвек.

– Уже давненько торчит там, да все без толку, – проворчал начальник стражи, бородатый малый со вмятиной на шлеме: похоже, он снял его с трупа. – Граф уже два месяца мочится на те стены, и все впустую. Но ежели вам, ребята, охота сложить у Эвека головы, то желаю удачи.

Они прошли мимо стен abbaye aux dames ^[16], и Томас снова мысленно представил себе Жанетту. Она была его возлюбленной, но потом познакомилась с Эдуардом Вудстоком, принцем Уэльским, и, уж конечно, простой лучник был забыт. Именно здесь, в abbaye aux dames, Жанетта и принц жили во время недолгой осады Кана.

«Где, интересно, Жанетта сейчас? – задумался Томас. – Вернулась в Бретань? По-прежнему ищет своего младенца-сына? Вспоминает ли она меня? Или жалеет о том, что убежала от принца Уэльского, будучи уверена, что сражение в Пикардии будет проиграно? Кто знает, может быть, сейчас она уже замужем».

Томас подозревал, что, покидая английский лагерь, бойкая Жанетта прихватила некую толику драгоценностей, а богатая, красивая и молодая (ей ведь чуть больше двадцати) вдова была завидной невестой.

– А что будет, – прервал его мысли Робби, – если французы дознаются, что ты не шотландец?

Томас поднял два пальца правой руки, которыми натягивал тетиву.

– Они отрубят мне вот это.

– И все?

– Нет, но эти два пальца французы отрубят мне в первую очередь.

Они двигались на юг, и путь их пролегал среди невысоких, но крутых холмов, маленьких полей, густых лесов и глубоких лощин. Томас никогда не бывал в Эвеке, а местные крестьяне, хотя селение находилось недалеко от Кана, никогда не слышали о таком месте. Зато стоило ему спросить, видели ли они зимой солдат и куда те направлялись, все указывали на юг. Первую ночь путники провели в хибаре без крыши, видимо заброшенной еще с лета, когда англичане подвергли Нормандию опустошению.

Друзья проснулись на рассвете, и Томас, просто чтобы попрактиковаться, выпустил две стрелы в дерево. Когда он выреза́л из ствола глубоко засевшие там стальные наконечники, Робби, подобрав его лук, подошел и спросил:

– Можешь ты научить меня как следует стрелять из этой штуковины?

– То, чему могу научить тебя я, – сказал Томас, – займет десять минут. Но вот остальное потребует всей жизни. Я начал стрелять из лука в семь лет, и лишь спустя еще десять у меня стало что-то получаться.

– Не может быть, чтобы это было так трудно, – возразил Дуглас. – Что я, из лука не стрелял? Да я оленя убил!

– Сравнил, тоже мне! – хмыкнул Томас. – То был охотничий лук, а тут боевой.

Он вручил Робби одну из своих стрел и указал на ближайшую иву:

– Ну-ка, попади в ствол.

Шотландец рассмеялся:

– Ну уж по такой мишени я не промажу!

До ивы было тридцать шагов.

– Ну так давай.

Робби согнул лук, удивленно глянув на Томаса; он понял, сколько сил требуется, чтобы согнуть боевое оружие. Оно оказалось немного более тугим, чем короткий охотничий лук, к которому Дуглас привык в Шотландии.

– Иисус, – промолвил он тихонько, когда оттянул тетиву к носу и почувствовал, что его левая рука слегка дрожит от напряжения. Однако шотландец прищурился поверх древка, чтобы проверить цель, и уже собирался выпустить стрелу, но тут Томас поднял руку: