Книга Братство волчьей стаи, страница 37 – Владимир Колычев

Кручинин обижался на Тернова, но в машину к нему тем не менее сел. И когда она тронулась с места, спросил:

— И куда мы едем?

— В морг. — Это было сказано таким тоном, что Кручинин вздрогнул.

— В морг?

— Ну, вы же хотели осмотреть тела.

— А-а, ну да…

— Знаете, куда я сейчас звонил?.. Криминалисту я звонил. Духов и Черновицын действительно были убиты из пистолета, принадлежащего Пахомову. Вы понимаете, что это значит?

— Понимаю.

— Пахомов — убийца. Он убил своих друзей… Или вы в этом сомневаетесь, Игнат Игоревич? Пахомов пытался ввести нас в заблуждение, вам так не показалось?

— Ну-у…

— А мне показалось. Что он говорил вам?

— Говорил.

— Что?

— Я не могу вам этого сказать.

— А вы попробуйте.

— Что попробовать? Нарушить свой долг?

— Долг?

— Есть такое понятие, как тайна следствия.

— Мы с вами в одной лодке, Игнат Игоревич. И у нас общая тайна.

— Я не могу вам сказать.

— Ну, хорошо…

Тернов замолчал, и у Кручинина не было никакого желания провоцировать его на разговор. Заговорил он лишь после того, как машина оказалась за городской чертой.

— Куда мы едем? — обеспокоенно спросил он.

— Может, вы думаете, что я собираюсь вас убить? — усмехнулся Тернов.

— Убить?!

— Это мой город, Игорь Игнатович. И если бы я хотел вас убить, я сделал бы это в городе. Но я не собираюсь вас убивать, поэтому ничего не бойтесь.

— Вы забываетесь, товарищ майор.

— Я же говорю вам, не бойтесь. И успокойтесь. Все будет хорошо.

Какое-то время вдоль дороги тянулись поля, потом они ехали мимо какого-то селения с высокой колокольней возле маленькой церкви. Сразу за селением начался лес — густой, темный.

— И все-таки куда мы едем?

— Я же сказал, не бойтесь, — небрежно скривил губы Тернов.

Кручинин понял, что говорить с ним на эту тему бесполезно. И протестовать Кручинин не стал, не хотел, чтобы Тернов обвинил его в истеричном поведении. А он мог: язык у него колючий.

Они ехали, пока не встретили на пути черный «Гелендваген». Тернов помигал фарами, встречный внедорожник ответил тем же.

Машины остановились, Тернов покинул салон, открыл Кручинину дверь.

— Выходим!

Водитель «Гелендвагена» тоже вышел, открыл заднюю дверь, предлагая следователю занять место в салоне. А там его ждал Чащин.

Виктор Борисович был в камуфляже, в одной руке он держал стальную фляжку, в другой у него была серебряная стопка.

Он молча наполнил стопку, протянул ее Кручинину.

— Угощайтесь, Игнат Игоревич, — сказал он и отхлебнул прямо из фляжки.

Кручинин пожал плечами и выпил. Если бы его хотели убить, то не стали бы тратить на это дорогой, судя по вкусу, коньяк. Достаточно было стукнуть камнем по голове, оттащить труп в лес и там бросить. Даже закапывать не нужно, звери сами все сделают.

— Спасибо.

— Да нет, это вам спасибо, Игнат Игоревич. Помогаете нам изловить особо опасного преступника.

— Вы имеете в виду Пахомова?

— А кого же еще?.. Напился, приревновал ко мне Татьяну Сергеевну, пытался ее убить.

— Татьяну Сергеевну? Знаменову?!

— Да, мы познакомились с ней в первый же день, как она здесь появилась… Вы же знаете, какая она красивая женщина! — Чащин чмокнул взятые в щепотку пальцы и резко развел их.

— Да, красивая, — легко согласился Кручинин.

— Она влюбилась в меня, как девчонка. Пахомов не смог ей этого простить… Они остались на ночь в доме Бортникова. Пахомов напился, ударил Татьяну. Духов, царствие ему небесное, заступился за нее, Пахомов сдуру выстрелил. И Черновицына застрелил. Татьяна, к счастью, смогла сбежать…

— И где она?

— У меня дома. Под охраной и обороной. — Чащин забрал у Кручинина стопку, наполнил ее и вернул.

— Тогда почему мы ее ищем?

— Мы ищем Пахомова, которого она жутко боится.

— Я могу ее увидеть?

— И увидеть, — кивнул Чащин. — И поговорить. Но не сейчас.

— А когда?

— Когда возьмем и арестуем Пахомова. Только тогда она успокоится. Если честно, Татьяна слегка тронулась… — Чащин коснулся пальцами виска. — Но это не страшно. Как только Пахомова закроют, ее тут же отпустит.

— Почему вы не сказали мне, что Татьяна у вас? Почему я не знаю, что Духов и Черновицын погибли?

— Игнат Игоревич, скажите, как вам живется здесь, у нас? Хороший дом, прекрасная женщина…

— Это не имеет отношения к делу, — мотнул головой следователь.

— Насколько я понимаю, вам уже пора на пенсию.

— При чем здесь это?

— С женой у вас не ладится, дома семеро по лавкам. И в Москву возвращаться не хочется, или я не прав? — гнул свое Чащин.

— Вы не ответили на мой вопрос.

— Вы можете остаться здесь. И Лиза будет с вами, я вам это обещаю.

— Вы обещаете? — с возмущением в голосе спросил Кручинин.

Лиза — свободная женщина, и ей решать, с кем быть, а от кого уйти. И если Чащин собирается заявить на нее права, он ему этого не позволит.

— Я здесь решаю все. В том числе и с Лизой.

Кручинин глянул на самодовольную физиономию Чащина, и так вдруг ему захотелось сбить с него апломб.

— Золотая мафия? — спросил он.

— Золотая мафия?! Кто вам такое сказал? — Чащин смутился, но не расстроился.

И даже улыбнулся, хотя и без легкости в душе.

Кручинин протянул ему клочок бумаги с координатами.

— Что это? — спросил Чащин.

— Местоположение завода, на котором выплавляют незаконно добытое золото.

— Завод, который придумал Пахомов?

— А он его придумал?

— А вы ему поверили?

— Поверил — не поверил, а проверить надо.

— Вы должны сообщить об этом своему начальству?

— Должен.

— А если завод существует, вас повысят в звании?

— Не знаю.

— А вам это нужно?.. Может, лучше остаться здесь? Мне как раз нужен помощник в мэрию.

Кручинин разочарованно вздохнул. И разочарован он был самим собой. Именно к такому разговору он и стремился. Ему нужна была определенность, и он ее получил. И благодарить он должен за это Пахомова. Только вот сам Пахомов благодарить его не станет.