Книга Охотница за удачей, страница 35 – Элизабет Хардвиг

То же самое сказал отец.

— Я чувствую себя такой… такой униженной, такой глупой, — тихо сказала она. — Речь идет о моем отце. Не о твоем. Почему я сама не узнала о новом лекарстве? Я поверила специалистам, которых приглашал отец.

— Они хорошие специалисты, но не лучшие и не в курсе последних достижений. Я и сам бы о нем не знал, если бы не был связан с фармацевтикой. Так что перестань себя казнить.

— Ладно, — сказала она с твердой решимостью. А что, если я начну казнить тебя? Если бы ты рассказал мне о докторе Роули и новом лекарстве, мы бы не поженились. Получается, что ты хотел жениться на мне.

— Поставь себя на мое место, Олли. Гарантии на лекарство не было. Могло помочь, а могло и не помочь.

— Почему ты женился на мне, Мэтью?

Мэтью, словно не слыша ее вопроса, взволнованно продолжал:

— По-твоему, мне не нужно было приглашать Джеффа Роули? Пускай твой отец умирает? Как бы я жил дальше, если бы думал только о твоих чувствах?

— У меня, по крайней мере, они есть!

— У меня, представь, тоже есть, — рявкнул он. — Я стыдился бы себя до конца дней, если бы не попытался спасти жизнь твоего отца. Между прочим, о свадьбе уже было сказано. Думаешь, Брэд понял бы, почему ты вдруг передумала?

Плечи ее поникли.

— У тебя на все готов ответ. Неужели ты не понимаешь? Мы в ловушке, Мэтью. В ловушке фиктивного брака, обманываем родных, которых любим: моего отца, твою сестру. Я ненавижу этот обман, ненавижу!

— Ты ненавидишь меня… Ты это хочешь сказать?

Голос ее задрожал, когда она произнесла:

— Меня на части раздирает. Ты спасаешь жизнь моего отца, не думай, что я этого не понимаю. С одной стороны, я тебе так благодарна…

— Считай, что мы квиты, — ответил он. — Ты спасла мою жизнь, я — жизнь твоего отца.

У нее вдруг вырвалось:

— А своего отца ты любил, Мэтью?

Лицо его замкнулось.

— Это неважно.

— Так ли? Ты ничего не рассказываешь мне о своем детстве, о матери, об отце… Люди вступают в брак, потому что получают возможность поделиться самым сокровенным, потому что доверяют друг другу. Ты говорил, что доверяешь мне, Мэтью.

— Все это в прошлом, и нет смысла ворошить его!

— Нет есть. Вот почему я сблизилась с отцом за последние дни, чтобы можно было исправить прошлое.

— Для тебя, может быть, это и так.

— Но, Мэтью…

— Оставь это, Оливия! Как можно исправить человека, который при виде бутылки джина превращался в скотину?! Он втоптал свое имя в грязь, вместе с семейным бизнесом. Я никогда не мог оставить с ним Стеллу. Он умер, когда мне было девятнадцать. Знаешь, почему Стэн стал моим лучшим другом? Потому что только он поверил в меня и ссудил деньгами, чтобы снова поставить дело на ноги. Остальные смеялись мне в лицо. — Он сунул кулаки в карманы. — Давай, оставим это, ладно? Все это к тебе не имеет отношения.

Она ничего не значит для него. Ею овладела усталость.

— Я так благодарна тебе за отца, но я ненавижу тебя за то, что ты сделал со мной, — прошептала она. — Ты обманул, унизил, использовал меня. Ты не хочешь быть моим мужем. Я знаю, что не хочешь.

Мэтью швырнул смокинг на ближайшее кресло и подошел к ней. Он провел рукой по ее обнаженному плечу, по высокой груди под темно-синей тканью.

— Но сколько радостей дает нам этот брак, Олли… Или ты забыла?

Она отпрянула и прижалась спиной к двери.

— Для тебя брак всего лишь секс.

— Всего лишь?

Оливия разозлилась.

— Тебе не скучно в постели со мной, Мэтью? Значит, ты получил то, ради чего женился на мне.

Он пристально смотрел ей в лицо.

— Тебе нравится, чем мы занимаемся в постели? Признавайся.

Он продолжал медленно гладить ее грудь, и она почувствовала глубинный трепет зарождающегося желания. Бесполезно бороться с этим. Притягательная власть его тела и инстинктивный отклик собственного сильнее всех доводов рассудка. Теперь она знала, что любит его, и это знание было ей невыносимо. Но и расстаться с Мэтью она не могла. Здоровье отца еще не позволяет ей пойти на такой шаг. Возможно, через месяц или два она расскажет отцу всю правду о своем замужестве, объяснит, в надежде что тот поверит в ее добрые намерения. Ведь она сделала это только ради него. А пока придется скрывать свои чувства от Мэтью. Как бы он развеселился, если бы узнал, что она влюбилась в него! Еще одна жертва у его ног. Но скрывать свои чувства означает продолжать игру, подумала она, приходя в отчаяние.

Руки Мэтью все настойчивее ласкали Оливию, и кровь у нее побежала быстрей, щеки порозовели.

— Если надеешься, что сможешь заставить меня умолять не останавливаться, то напрасно, — вдруг с вызовом сказала она.

Взгляды их скрестились.

— Вот одна из причин, почему мне не скучно с тобой, моя дорогая Олли, — ты никогда ни о чем меня не станешь умолять, правда? Даже, если будешь погибать.

— Мозгами Бог тебя не обидел, Мэтью, надо отдать тебе должное, — процедила она и заметила, как мгновенное недовольство исказило его лицо.

В повороте его головы было что-то от хищной птицы, когда он склонился, чтобы поцеловать ее. Он вложил в поцелуй весь свой гнев и желание, и она ответила с тем же темпераментом, подогреваемая теми же чувствами. Мэтью освободил ее от платья, и оно упало к ее ногам. Она помогла ему стащить с него рубашку. Голый по пояс, он подхватил ее и отнес на постель. Потом освободился от остатков одежды и предстал перед ней обнаженным. Движениями, исполненными чувственной грации, Оливия неторопливо сняла с себя черное кружевное белье, потом чулки. Глаза ее блестели.

— Я не могу насытиться тобой, — вырвалось у Мэтью.

На мгновение у нее дрогнуло сердце. Нет, единственное, что ему нужно от нее, это секс, подумала Оливия. Он не любит меня.

— Что-то случилось? — резко спросил Мэтью.

Она потянула его к себе, и они рухнули на постель. Она целовала его, обрушив на него всю страсть, которую долго сдерживала. Всю любовь, о существовании которой в себе она узнала лишь несколько часов назад. Запрокинув голову, она стонала под его поцелуями. Теплые волны накатывали, увлекая ее к тому состоянию, которое можно сравнить только с полетом, и, когда он вошел в нее, она вонзила ногти в его плечи. Забыв о гордости, она кричала и умоляла. Его мощные движения становились все напористее, он все глубже проникал в нее, и тело ее горело, плавилось, сливаясь с ним в одно пульсирующее целое. Потом она услышала его крик, и закричала сама.

Вернувшись на землю, она увидела тело, покрытое потом, уткнувшееся в ее плечо лицо. Что это было? Любовь? Или очередная битва между ними?