Онлайн книга «Право на одиночество»
В семь из кабинета вышел Громов и виновато посмотрел на меня. — Ты здесь из-за Вики, да? — Она много бумаг оставила, — кивнула я, разбираясь на столе. — Многие до завтра не подождут. Точнее, подождали бы, если бы завтра пришёл секретарь. Но… — Наташа, — Громов подошёл ближе и заставил посмотреть ему в глаза, — я не знаю, что делать. До возвращения Светы примерно три недели… Срок не такой уж большой, но и не малый. Искать нового секретаря? От его виноватого взгляда мне стало не по себе. Я прекрасно понимала, что он сейчас чувствует. С одной стороны, у меня и так забот по горло, а с другой — пока найдём нового секретаря, пока обучим… Тут и Света вернётся. Смысл? — Не нужно, — я покачала головой. — Эти три недели вместо Светочки буду я. Мне не привыкать к авралам. Громов сел на стоящий рядом стул и аккуратно взял меня за руку. Мне сразу захотелось замурлыкать. — Прости меня. Надо было оставить Вику, а не увольнять сразу. Я… погорячился. — Да что вы! — возмутилась я. — Оставлять эту похотливую… Фу! Нет уж, лучше я помучаюсь, чем она будет к вам приставать. Меня аж передёрнуло. — Скажи, — взгляд Громова почему-то был ироничным, — почему это тебя так волнует? Ну и побегала бы за мной эта Вика, я же взрослый человек, отбился бы. Почему ты так реагируешь? — Потому что неприятно, — буркнула я и попыталась отобрать руку. Но Громов её не отдал. Вместо этого он перевернул мою ладонь и начал выводить пальцем по тыльной стороне какие-то странные круги. И моё предательское тело тут же стало тяжёлым, от руки к сердцу пошла знакомая сладкая волна. Она осталась во мне жаром в самом низу живота. — Мне тоже было неприятно узнать про тебя с Молотовым, — тихо сказал Громов. Надо что-то ответить, но я была не в силах придумать, что именно. А потом Максим Петрович, вздохнув, поднялся на ноги сам и потянул меня за собой. Так мы стояли несколько минут. Громов изучал моё лицо, причём не только с помощью глаз. Сначала он перебирал мои локоны, потом провёл пальцами по лбу, щекам, а когда добрался до губ, мне показалось, что я сейчас с ума сойду. Вот что за странный человек! С Антоном и Молотовым было понятней. Сразу целоваться полезли. А этот стоит, изучает меня, как музейный экспонат, и хоть бы слово сказал. Но прекращать эти прикосновения своими вопросами мне не хотелось. Слишком уж было приятно. Да, это я правильно сказала — слишком. Я закрыла глаза, думая, что так будет легче, потому что пережить этот изучающий взгляд я уже могла с трудом. И почувствовала, как Громов аккуратно обхватил мою шею, чуть наклонил голову назад, а затем… Я распахнула глаза, когда поняла, что он почти касается моей шеи губами, но… именно, что почти! Он… нюхал меня! — Максим Петрович, — выдохнула я, — что вы делаете? — Ты очень вкусно пахнешь, Наташа, — подтвердил он мои опасения. — Здесь, на шее, особенно чувствуется. — И чем же я… пахну? — дрожащий голос удивил даже меня саму. Дыхание Громова на моей шее обжигало. — Ты… это персики, Наташа. И он наконец сделал то, чего я так хотела — крепко обхватив двумя руками мою талию, Максим Петрович поцеловал меня в шею. Что держал, спасибо большое, а то я бы свалилась ему под ноги, как мешок с картошкой. — А ещё… что-то весеннее. Неужели я пахну, как мама? Никогда бы не подумала. Мама. Её лицо вспыхнуло в моей памяти. Она бы не одобрила… Нет, она бы не одобрила того, что я тут делаю. Или не делаю? В общем, неважно. Стою здесь с женатым мужчиной и наслаждаюсь тем, что чувствую его дыхание на своей шее. А Громов, между тем, зарылся носом в мои локоны. От этой ласки стало немного щекотно, и я улыбнулась. — Максим Петрович, — позвала я его тихо, — мне пора домой. Пожалуйста, отпустите. И он тут же послушался. Отодвинулся и с улыбкой посмотрел мне в глаза. — Простишь? — Очередное искушение? — ответила я, улыбнувшись. — Нет, — Громов покачал головой. — Не очередное. Единственное. После того странного дня мой начальник больше не подходил ко мне ближе, чем на полметра. И я не могла понять, радует меня это или огорчает. В любом случае, думать о его прикосновениях у меня не было времени — двойная работа отнимала столько сил, что дома оставалось время только на сон. Даже Антону я писала непозволительно короткие письма. Света вернулась на неделю раньше. Я никогда не думала, что буду так счастлива её видеть. Повисла на ней, почти как она на мне после Болоньи, и завопила: — Светочка-а-а! Как я скучала-то! — Да я уж вижу, — погрозила мне пальцем подруга. — Вон, весь стол в бумагах, жуть. — А бумаги тоже по тебе скучали! — А вот я по ним не очень, — вздохнула Света. — С возвращением, — услышали мы и, обернувшись, увидели улыбающегося с порога своего кабинета Громова. — Без тебя нам было очень сложно, Света. Подруга, зардевшись и задрав нос, кивнула и прошествовала к своему рабочему месту. А после ухода Максима Петровича я полушёпотом поведала Светочке о том, что тут произошло в её отсутствие. — Гы, — усмехнулась подруга, услышав про Вику. — Ты ей глаза-то не выцарапала? — Я? Почему я? — Ой, да ладно притворяться-то. Я предпочла сделать вид, что не понимаю, о чём она говорит. Но почему-то подумала о том, что теряю квалификацию. Ещё пару месяцев назад я была уверена, что никто не поймёт моих чувств, а тут получается, что Света догадывается. Интересно, кто ещё… — Свет, — я решила спросить у подруги прямо, — скажи, вот ты откуда-то знаешь о том, что мне Громов нравится… — А ты — ему. — Возможно. А… кто ещё догадывается? Светочка посмотрела на меня очень серьёзно. Щелкнула степлером по куче служебок и тихо сказала: — Думаю, что никто. Я тебя хорошо знаю, Наташ, да и работаю рядом с вами обоими по восемь часов в сутки. Кому заметить, как не мне? Развивать эту тему я не стала. Хотя мне очень хотелось спросить, что же теперь делать-то? Но… я догадывалась, каким будет ответ Светочки. И не хотела его слышать. Лето вступало в свои права изо всех сил. И впервые за последние несколько лет я встречала его с какой-то смутной надеждой в душе. Я не очень понимала природу этой надежды, да и не хотела анализировать своё поведение. Я просто ходила на работу, наслаждаясь обществом Громова и Светочки, а по вечерам — гуляла в парке, вдыхая вечернюю прохладу и слушая щебетание птиц. С улыбкой смотрела на собак и их хозяев, думая о том, как жаль, что пока не могу тоже завести себе щенка. |